Месяц Плачущей Сирен, 26 число 1645 год. Время действия: День
Как только Фермин спустилась в катакомбы, она сразу поставила себя перед фактом - теперь она целиком и полностью в руках Лютера. Отношения к мужчине она тем самым совсем не поменяла, но гонор и нрав решила держать в узде с еще большей силой воли. Анкаен, если она переживет это все, то сможет легко причислить себя к числу твоих мучеников. Глаза начинали слипаться, спать хотелось со страшной силой. Безумно страшной силой. А тем временем уже наступил день и это значило лишь то,что близко их свидание с Астрой. И еще это лишь тонко намекало на то,что времени у Миледи уже почти не оставалось. Скорее всего Инквизиция уже напала на след ее, и кислород ей оставалось потреблять уже не так уж и долго. Криво усмехнувшись, гомункул ступала вслед вслед за Аркудой, четко отмечая, куда ступила его нога, фиксируя это в сознании, и куда девушка могла поставить свою. Бросать косые взгляды по сторонам она никак не хотела, ибо это было почти равносильно подписанию своей нетленной туши смертельного приговора. О том, что "Огненный Рассвет" изрядно потрудился над своей охранной, даже думать было нелепо, как казалось Миледи. Да и все нутро так и рвалось на тысячу частей, от осознания отнюдь не мнимой опасности. Отнюдь не мнимой.
Шумно выдохнув, она рискнула кинуть в спину гомункулу очередную язву, хоть и сказанную с особой серьезностью, попутно стаскивая с головы парик и запихивая его подмышку.
-Лишние внимание со стороны крыс или кого? Ну нужно знать, с кем столкнуться то можно. - невозмутимо пояснила девушка, ехидно хихикая про себя и проследовала дальше, все по той же схеме. Но тут она заметила выражение лица мужчины и стало гомункул не по себе. Волна того ехидства встала комом, и заставила поперхнуться. Только сейчас девушка поняла, почему он ее терпит. Нет, вовсе не из-за того,что Альмансо возымела славу любовницы Эйса, и стала каким-то береженым золотым яйцом. Вовсе не из-за этого. Лютар видел в ней своего подчиненного, которых он кажется любил, берег и был к ним требователен. Эта собачья преданность, которую она заметила в самом начале она...она была не галочкой должностной иерархии. Это был жест более страшный, жест воистину великой души. Почему-то именно сейчас сложилась картинка именно такого видения. И Миледи показалось, что каждой своей язвой, она плюнула не в его большое сердце, чистую душу, а себе.
Стало настолько противно, девушка тут же ощутила себя комком слизи, так удачно вписавшимся в эту атмосферу, сырости подземелий. Даже передернуло и, если желание испустить содержимого своего желудка уже посетило ее еще проходя сюда, то сейчас она была готова дать голову на отсечение, что это было не к чему. Она себя чувствовала сплошным комком блевотины, уж извините, что так не литературно. Не смотря на то, что теплила в груди нежные чувства к Астре и Маркусу, Леонардо и Олейро, к тому же Эйсу..Не смотря на то, что готова была любому их врагу перегрызть глотку и разорвать грудную клетку своими же ручонками...По сравнению с этим человеком, Фермин чувствовала себя грязью. И желание язвить отпало, на очень долго. К тому моменту, даже казалось, что навсегда. Гомункул признала это перед собой, но устно, в лицо..Не могла. Гордость и другие заморочки половозрелой женщины, том первый, единственно переведенный и то не до конца.
Далее она шла в гробовой тишине, и когда Аркуда помог ей перепрыгнуть смертельную ловушку, Миледи даже опустила глаза в пол, даже не сумев посмотреть в лицо этому человеку. Кто-то быть может поправил бы, гомункулу. Плюнула бы тому в лицо. То что гомункулов так опускают, считают грязью, недостойными жить..Нет, не правы эти "люди". Человеком нельзя родиться, Человеком нужно стать. И не у многих из тех, кто считает себя божеством, способным решать, кому жить, а кому умирать, так и не получилось этого сделать. Сколько бы он не успел прожить. Как много успел Аркуда, стоптать сапог за свою жизнь? Не так ведь много, а уже успел заслужить это гордое "звание".
Ведь он мог уже не раз избавиться от нее. Просто не предупредить об одной из ловушек. И вроде как не он был бы виноват, Фермин сама была бы дурой. И все хорошо. Но нет. Почему он не сделал так? Она ведь была его подчиненным. Четыре месяца, или уже даже чуть больше. Не знала об этом, но была.
Альмансо сама не заметила, как они успели дойти до места, и к реальности. Растерянно взглянув на мужчину, когда они остановились.
- Мы дома...
Такие простые слова. Мы дома. Девушка неловко улыбнулась, переступая с ноги на ногу и тихо заговорила.
- У такого существа, как я, нет понятие дом. Мой дом давно сожгли.- голос сломался от неподдельной горечи и боли, но гомункул продолжила,- Аркуда, не воспринимайте меня всерьез. Не привыкайте ко мне. Я не смотрю наивно на ситуацию, в которую я попала и закопалась по уши. Инквизиция найдет меня и я сделаю все возможное, что бы это произошло не здесь. Как можно дальше. Найдут и убьют, потому, что я не намерена с ними трепаться о "Рассвете". Забьют как предателя, хотя их я не предавала. Но факт это факт, с ним, как и со статистикой не поспорить. Не привыкайте ко мне, Аркуда. И не думайте о том, что нужно меня защищать. Такое существо как я, не достойно этого. Без обсуждений и пререканий. Я скажу вам сейчас то, что никогда больше в жизни не повторю. Вы Человек с большой буквы, с огромным сердцем и безмерным запасом терпения. На всю Фатарию такого не сыскать. Не жалейте не о чем.
Когда Фермин закончила свою маленькую речь, тяжело выдохнула, убирая волосы назад, и неловко улыбаясь. Так как гомункул понимала, что Лютарий не сможет промолчать, тут же решила заполнить чем-то начинающее развязывать молчание.
- Скажите мне, капитан, где я могу прилечь ненадолго, что бы отдохнуть? Побудьте со мной немного, вы очень интересный человек. Так страшно на самом деле думать о том, что ...Так и не смогу узнать за эти 13 лет такого хорошего человека. Хотя...Да, совершенно верно,я родилась в этот день. 14 лет.
Фермин пожала плечами и нерешительно улыбнулась, пряча руки в карманы брюк и раскачиваясь с пятки на носок.
