<<< Улицы Мандрана

24 число месяца Новой Надежды.
1647 год от подписания Мирного Договора.
Поздний вечер.

За всю дорогу до дома девушки Бэйнар «не обронил» ни жеста, а Альвэри в свою очереди – ни слова. Вот так вот, в полном молчании, изредка прерывающимся на тихое ржание коня, они и дошли до конечного пункта назначения в этом длинном и по-своему изнуряющем путешествии. Да и что можно было «сказать» мужчина не знал. Он, еще выходя из пещеры, решил для себя, что все, и даже большее, было уже произнесено в адреса друг друга, а посему тихо и спокойно, насколько позволяло Эйнохэилу ухудшающееся самочувствие, плелся следом за ледышкой, спрятав руки в карманы плаща и опустив голову. Бэй рассматривал заснеженную дорогу под ногами и думал о своем, уводя мысли подальше от своего болезного состояния и принятого решения. Прокрутив в голове последние события на улицах и вспомнив слова вивариина о том, что они собирались навестить горе-друга с утра пораньше, мужчина нахмурился, понимая, что этого никак произойти не может. «Он же даже адреса не знает! А как-то собирается… Постойте-ка! Наглая котовья рожа, да я ему все выскажу! Это он у меня лечиться тумаками после такого будет! Причем моими же! И как я раньше об этом не подумал? Сбагрил, значит, и доволен?!». Бэйнар кашлянул, покосившись на Альвэри, и снова уставившись себе под ноги. «Ну… Не променял же он друга на бабу? Пф-ф-ф… зная тебя, Нер, то могу с полной уверенностью заявить, что у меня горячка и я начинаю бредить!». А может так оно и было. Вот только чем горячка отличалась от той же чихотки или же чихушки, (мужчина никак не мог запомнить наипростейшее название болезни, дабы редко когда вообще болел), Эйнохэил и понятия не имел. А вот то, что ему становилось хуже с каждой минутой, замечал, как нельзя лучше. Хорошо, что девушка, идущая чуть впереди, прибавила шагу, видимо, завидя родной дом. Бэй тоже попытался пойти быстрее, стараясь не запутаться в собственных ногах, так как его начинало штормить, и не свалиться в снег прямо посреди улицы. «Вот тебе и из зимы снова в зиму… Нет, чтобы я еще раз так вот согласился куда идти, да ни за что на свете! Уж лучше из осени куда-нибудь в солнечное и теплое местечко!». Однако думая обо всем этом, мужчина прекрасно понимал, что так реагировал на все лишь из-за отсутствия у него приподнятого настроения… И аппетита. Пораскинув мозгами, Эйнохэил осознал, что ему вообще ничего не хотелось, вплоть до того, что передвигать ноги и куда-то там идти. Желание было одно – лечь, закрыть глаза, и, взглянув на мир снова, оказаться совершенно здоровым.
Бэй проследовал за ледышкой к одному из домов, в гостиной которого теплился свет. Пройдя крыльцо, под которым при желании можно было накрыть аж несколько столов и закатить неплохую пирушку, мужчина остановился у двери, тяжело отдышавшись и обхватив себя руками за плечи, чтобы хоть как-то унять колотивший его озноб. Ожидая дальнейших действий от Альвэри, Бэйнар более не нашел в себе сил просто стоять и приложился лбом к холодной стене, создавая вид барана, упершегося в новые ворота.

Отредактировано Бэй (2013-12-29 23:21:35)

- Потерпи немного, - произнесла Альвэри, видимо, закопошившись с чем-то.
Этого Бэй наверняка сказать не мог, так как не удосужился повернуть голову и посмотреть в сторону девушки. Уж слишком ему хорошо было стоять, упершись лбом в стену дома и практически засыпая на ходу. «Опять это чувство… я больше не хочу. Ни спать, ни видеть ничего в этих гребаных кошмарах… Ты что-то сказала?», - Эйнохэил перелетел с одной мысли на другую, буквально отклеиваясь от холодной каменной кладки и, как бы то ни было странным, напарываясь взглядом на незнакомого мужчину в открытых дверях. Свет, что ударил из холла, сразу же резанул по глазам, и Бэйнар зажмурился, тут же выдавая про себя ассоциации про отца ледышки. «И папа-а-а такой молодой! И месяц Новой Надежды впереди!!... А к чему я это все сгреб? Кажись, я и, правда, начинаю бредить». Но чего бы там не сгребал в кучу мужчина, а лоддроу, возникший перед ним явно не тянул на родителя Альвэри, выглядя слишком уж молодо. Что, впрочем, через считанные секунды подтвердила и сама девушка, не сдерживая радости в голосе, назвав молодого человека по имени. «Упс. Накладочка вышла». Бэй снова припал к стене, только теперь уже боком, и, кивнув в знак приветствия, после опустил голову. Он подавил в себе подступающий приступ кашля, покряхтя в кулак, будто бы чего-то ворчал себе под нос. «Аль. Где-то я уже слышал это», -Бэйнар сосредоточился на словах, как же его звали, - «М-м-м…», - брата ледышки, совсем не помня, что так девушку называл никто иной, как он сам, замерзая в пещере. И тут его мысли были прерваны. Альвэри, вдруг соизволившая проявить жест доброй воли, не церемонясь, обхватила Эйнохэила за пояс, перекинув одну руку мужчины себе через плечо. На минутку удивленный таким поворотом, Бэйнар и не думал вырываться, тупо воззрившись на родню ледышки с немым вопросом в глазах: «Какого Тейара она делает?!» или «Ты тоже это видишь али я уже сплю?». Но нет, во снах его под руки не водили. А значит, то была явь. И честно говоря, этот взгляд, коим мужчина наградил Виэля, кажется, был последним осознанным, дабы даже последующей за этим всем дороги до комнаты и вползания в нее, Бэй не помнил. Точнее очень смутно и отрывками, словно кусочки памяти кто-то вырезал из сознания, замещая пробелами и не давая возможность как следует на чем-то сосредоточиться.
Вот они поднимались по лестнице, а вот уже стоят перед дверью. Куда же делись те несколько шагов по коридору? Вот Эйнохэил плюхнулся на кровать, а перед взором промелькнули и пол, в который он смотрел мгновением раньше, и шкаф, и прикроватная тумба и что-то белое и необъятное… Хотя, тут были углы, а пялился он, судя по всему в потолок. «Не такой уж ты и бескрайний». Бэйнар улыбнулся, отведя взгляд в сторону и посмотрев на девушку, копавшуюся в каких-то одеждах.
- …Поэтому, в который раз прошу, раздевайся. Я сейчас камин растоплю, чтоб в комнате стало намного теплее…
«И это я уже тоже где-то слышал. И не единожды». И снова провал. Оглянувшись, мужчина понял, что находился в комнате один. Трески поленьев в разожженном камине сейчас «стреляли» в голове, словно отдаваясь эхом, что начинало выводить из себя. Наряду с хорошо ощутимым жаром собственного тела, понимать, что тепло давал еще и огонь, было противным. «Я должен что-то сделать?». Задав себе один-единственный вопрос, Эйнохэил перевернулся на бок и присел, закрывая глаза и пытаясь сосредоточиться. «Сумку бросил», - он покосился на опрокинутую вещь возле кровати и перевел взгляд на оставленные ему вещи. Это было тяжело, но мужчина все же заставил себя переодеться, надев лишь белье и штаны. Кофту, или что-то сродни ей, он оставил не тронутой, потому как полезать под одеяло и «жариться» там во всем этом одеянии, он мало хотел. Однако за это Бэю можно было и не волноваться, как оказалось чуть позже. Только накрывшись и положив голову на подушку, он отрубился. И то было совсем не по собственному желанию. Видимо, изнеможенный организм все же не справился с осложнением обычной простуды, кидая Бэйнара в пучины беспамятства. Но и заснуть спокойно у бедолаги не получалось. Он упорно пытался выкарабкаться из цепких лап начавшей бить его лихорадки и бреда, и потому чуть ли не через каждую минуту вздрагивал, приходя в сознание и стараясь понять, где вообще находился. Вместе с тем, в подсознание начинали проникать все те же до жути знакомые кошмары, балансируя на грани реальности и дремы, и заставляя Эйнохэила не только шумно сопеть, но и периодически вскидывать руки в отчаянной попытке отмахнуться от  нечто невидимого. До ушей долетел какой-то посторонний звук бьющегося стекла. Но мужчина, снова забившийся в бреду, даже не обратил никакого внимания на скинутый им с прикроватной тумбочки стакан…

Отредактировано Бэй (2013-12-30 23:37:22)

Бэйнар ни сразу пришел в себя, когда Альвэри, влетевшая в комнату с новой порцией какого-то отвара, присела рядом и начала тормошить его. Сначала мужчина совсем неосознанно схватил девушку за руку, довольно-таки крепко сжав ее в своей, и если бы у Эйнохэила на тот момент оставались какие-нибудь силы, то он бы с легкостью мог поставить ледышки синяк. Однако из-за бушевавшей во всю болезни и нездоровой дремы этого не случилось, и хватка оказалась не такой уж и сильной. Бэй не хотел таким вот образом что-то высказать или же отреагировать на слова Альвэри, которых пока что не слышал, все еще прибывая в бредовом состоянии. Он просто старался уйти от того, что сейчас видел в своих кошмарах и пытался избавиться от этого, в следующую секунду попробовав бы отшвырнуть от себя совсем незнакомую девушку. Но тут до сознания начали «достукиваться» фразы, коих во сне никогда и не было. Бэйнар открыл глаза, не понимая, где находился и что так давило ему на голову. А намоченная материя, что покоилась у мужчины на лбу и была призвана совладать с жаром, именно давила, создавая весьма неприятные ощущения. А еще больше заводил в тупик до боли знакомый запах травяного настоя, которым Альвэри пыталась напоить Эйнохэила. Аромат настоявшихся трав сразу же воссоздал в памяти Бэйнара давно минувшие дни его детства и напомнил о матери. «Мама?», - нахмурившись и недоверчиво уставившись на ледышку, мужчина пытался понять, находился ли он у себя дома в Таллеме или же где-то еще, но ничего конкретного сказать на этот счет все равно не мог. А воцарившаяся в комнате полутьма, разгоняемая лишь светом от зажженного камина, и вовсе путала все карты, не давая возможности с точностью определить и того, кто кем являлся. А потому Бэй и спутал ледышку со своей матерью, хотя разница в их отличительных чертах была огромной. «Не-ет…», - спокойно протянул про себя мужчина, вглядываясь в голубые глаза девушки, будто бы видел ее впервые. Он смотрел на Альвэри так, словно в ее взоре пытался отыскать ответ на то, что должен был делать, не помня ни единого слова, произнесенного ей какое-то время назад. Но в следующий же миг Бэйнар отшатнулся, уронив со лба повязку и посчитав, что девушка решила влить в него настойку, способствующую крепкому сну, как когда-то делала это его мама, преисполненная надеждами хотя бы одной спокойной ночи для своего сына. Все это время Эйнохэил так и держал ледышку за руку, теперь же не решаясь подпустить ее ближе, чтобы Альвэри напоила его не пойми чем.
Немного успокоившись, Бэй покосился на стакан и перевел вопросительный взгляд на девушку, молча спрашивая у той, что в нем было налито. Только сейчас он медленно разжал руку, выпуская из своеобразного капкана запястье ледышки и вытирая взмокший от высокой температуры и наложенной повязки лоб. И снова накатывающая дремота. Эйнохэил закрыл глаза, но тут же встрепенулся, не позволяя себе заснуть.

Оказалось, что настой, который Альвэри упорно пыталась втюхать Бэю являлся не каким-нибудь там снотворным или чем-то в этом роде, а всего лишь лекарством. Застыв в том положении, в котором находился и с чашкой у самого носа, мужчина покосился сначала на отвар, а потом на девушку, еще с несколько секунд раздумывая, не было ли это уловкой ледышки. Но почему-то в ее взгляде Эйнохэил не находил ничего сродни ехидства, коварства или же простого интереса, мол как на него это пойло подействует. А вот нечто похожее на тревогу и беспокойство уловить не составляло никакого труда. И если бы не высокая температура и изнеможенность организма, то Бэйнар припомнил бы Альвэри ее отвратное поведение относительно немногими часами ранее, отмечая, что в ее внезапно проснувшейся совести, и как следствие – заботе, не нуждался. Но… сейчас сознание не поворачивалось ни то, что бы на прошлые обиды и ссоры, а и на такие простейшие действия, как взять-таки сунутую ему чашку. Пить или не пить: вот в чем вопрос. И раньше бы мужчина, не задумываясь, осушил предложенную ему посуду с выпивкой, без каких либо там вопросов. Однако в данную минуту лечебный настой вызывал в Бэе некое смятение на счет его употребления. А встать на ноги побыстрее, как ни крути, а все же, Тейаровски хотелось. И именно поэтому, пораскинув оставшимися не замороженными и не простуженными кусочками мозга, Эйнохэил таки принял чашку из рук девушки и отпил глоток. Было ли это то самое снадобье, коим поила его в детстве Аманда, так и осталось не ясным. Мужчина не смог упомнить все вкусовые свойства настойки, а присутствующая горчинка была неотъемлемой частью, казалось бы, всех травяных отваров.
Отпив примерно одну треть настойки, и тяжело закашлявшись, Бэйнар посмотрел на ледышку и протянул ей чашку. Хотя, по настойчивому взгляду Альвэри и тому, что она не собиралась принимать у него недопитый отвар, было понятным – вернуть мужчина должен был ей пустую посуду. Едва не пролив остатки напитка в приступе кашля, который отступил через какое-то время, Бэй поморщился и принялся допивать настойку через «не могу». Залив наконец в себя целебное снадобье, он немного приподнялся, принимая полу-сидячее положение и откидываясь спиной на подушки. Эйнохэил попытался сам поставить чашку на тумбу, но не сумел дотянуться. Ему пришлось привстать и податься в нужную сторону всем корпусом, не обращая ровно никакого внимания на то, что для поддержки Бэйнар ухватился за плечо ледышки. После всего проделанного и достаточно медленного маневра мужчина снова опустился на кровать, даже и не думая засыпать. «Бальзам. У меня же бальзам еще остался!», - вяло, но все же торжествующе произнес он в мыслях, вновь рыпнувшись и сгибая ноги в коленях. От такого резкого движения голова тут же загудела, и чтобы унять малоприятные ощущения, Бэй зажмурился, сквозь напавшую на лицо челку, которую и убирать не собирался, потер веки и медленно выдохнул. «Да, это тебе не до тумбы тянуться». Но, тем не менее, как бы фигово ему не было, а Эйнохэил продолжил свои попытки подняться с постели, мало замечая реакцию Альвэри на это.

Бэйнар не мог ответить словами на просьбу Альвэри не рваться не пойми куда и зачем, а объяснять на жестах его стремление добраться до сумки и откопать в ней бальзам Кахары, мужчина не хотел, так как это, по его мнению, было потерей времени. Так что, не смотря на все попытки девушки остановить Эйнохэила, он продолжил уперто рыпаться вперед, желая все же подняться с кровати, и не ведомо как доползти до кинутой сумки. Но и ледышка не собиралась отступать в своем стремлении уложить Бэя обратно на подушки, вдруг забравшись на кровать и сев прямо перед мужчиной, при этом обхватив его за плечи. От этого он застыл, словно статуя, испуганно уставившись на Альвэри и не понимая, чего она от него хотела. Но уже через считанные секунды девушка самолично ответила на молчаливый вопрос Бэйнара, застывший в его глазах.
- В моем доме ты будешь меня слушать. И я хочу, чтоб ты вернулся под одеяло. Не потом, не позже, а сейчас, иначе я тебя самолично уложу так, что до утра будешь валяться, укутанный как ребенок малый в пеленке. Поверь, в твоем состоянии сила на моей стороне и мне хватит дури сделать задуманное. Ты этого хочешь? Сомневаюсь. Поэтому, марш назад, - голос ледышки был спокоен, словно та говорила вещи, о которых прекрасно знала и догадывалась, не посчитав их достаточно важными для Эйнохэила.
Толчок Альвэри легко вывел мужчину из равновесия, и он свалился обратно, собираясь с мыслями и новыми скопленными второпях силами, чтобы подняться. Отступать от задуманного Бэйнар не собирался. «Ты не понимаешь, Аль, мне нужен этот…», - кашлянув себе в кулак, и на первый взгляд, сдавшись, распластался в постели и произнес про себя Бэй. Он как-то виновато посмотрел на девушку, заведомо зная, что она не поймет о чем он так сожалел, и в следующую минуту, не смотря на все ее попытки угомонить мужчину, вновь приподнялся, опрокидывая ледышку на спину, и по инерции сваливаясь на нее следом. Все-таки та сидела у него на ногах! Голова моментально закружилась, отчего Бэйнар далеко не сразу понял все происходящее и тупо воззрился на подмятую под себя девушку. Более того, от накатившего на него какого-то чувства нереальности, кое бывало от прилично выпитого количества алкоголя, а сейчас продиктованное болезнью, Эйнохэил не то, чтобы отдернулся назад, а наоборот, подался вперед, утыкаясь носом в щеку девушки и переводя дыхание. «Бальзам», - закончил мужчина мысль и добавил: «Он не даст…». И тут Бэй прервал самого себя, вспоминая, что в сумке осталась пара листов не исписанной бумаги, и можно было постараться изложить все то, что он прокручивал у себя в голове сейчас на них. Не без труда опершись на руки и вытащив из-под Альвэри ноги, Бэйнар, будто бы препятствие, обошел стороной девушку, уложенную им на постель, и потянулся к сумке. Когда он подтащил ее к себе и извлек оттуда пузырек и нужные письменные принадлежности, то попытался написать всю суть его действий для ледышки. «Я не засну если выпью для меня это важно». Расставить знаки препинания Эйнохэил не удосужился, потому, как не в них была суть. Бэй выпустил карандаш из рук, позволяя ему упасть на пол, и протянул лист в сторону Альвэри, не в силах пока что сдвинуться с места и сжимая в одной руке бальзам Кахары.

- Можно было просто попросить. Сейчас вернусь, - произнесла девушка как-то совсем уж глухо, что ли, или это всего лишь казалось – Бэйнар разбираться не стал.
Однако голос  Альвэри заметно дрожал, чего она явно скрыть либо не пыталась, либо не могла. Не поднимая головы и не смотря, куда же там направилась ледышка, мужчина мысленно ответил ей: «Я баран». Он был, как всегда честен перед самим собой, и прикрываться какими-то там несуществующими мотивами не намеревался. Те минуты, за которые девушка успела отлучиться и вернуться обратно, показались целой вечностью, за коею Бэйнар так и не соизволил даже пошевелиться, позабыв про бальзам и начав медленно погружаться в сон. Выдернула его из полудремы все та же Альвэри, вошедшая в комнату и бросившая рядом с ним какую-то тетрадь и карандаш.
Эйнохэил едва заметно кивнул, что было не совсем понятным, с чем именно он соглашался. А согласие его распространялось лишь на первую часть сказанного в его адрес ледышкой. «Ну, я же баран… Тем более там жарко. Ты не представляешь, как там жарко! Как бы то ни было странным, мне в сугроб залезть охота и…», - накатывающее чувство усталости брало над сознанием верх, заставляя Бэя вновь почти задремать, - «остаться там…». И если бы не сжатый в ладони бутылек, что почти выкатился в тот момент, когда засыпающий начал разжимать кулак, Бэйнар так бы и провалился в сон, наверное, уже проспав до самого утра и мучаясь от жутких кошмаров. Но этого не случилось, и снова очнувшийся мужчина, так и не сдвинувшийся ни на сантиметр в сторону, и не принявший нормальной для сна позы, потянулся за карандашом, схватив его в свободную руку и принявшись открывать данную ему тетрадь. Второй же рукой он крепко вцепился в бальзам, не желая потерять его.
«Ты думаешь там пойло?», - по-прежнему не соблюдая запятых, начал чиркать мало разборчивым почерком Эйнохэил, слабо заулыбавшись. Наивность девушки иногда просто поражала, невольно заставляя сравнивать ее с Айнэ. «Два сапога – пара то!». Мужчина наклонил голову и посмотрел на пузырек размером в два-три глотка максимум. «Да этим даже мышь не напоишь, Аль!». Улыбка на губах стала более заметной и широкой. С каких таких пор Бэй начал обращаться к ледышке по имени, да еще и сокращая его, он как-то мало задумывался. Это было подсознательно, на что пока что Бэйнар должного внимания не обращал. «Я просто не буду спать ______ это бальзам». Закончив кратко изъясняться, он отложил карандаш в сторону, перевернувшись на спину и вперившись взором в белый потолок. И пусть сейчас мужчина и вправду походил на малого ребенка, но забираться обратно под одеяло не собирался, лишь дальше отшвырнув его от себя.

Бэй и не думал отрицать того, что было очевидным, кивнув в ответ девушки на то, что касалось ее слов о крепости бальзамов. Да и тем более, что он мало чего знал именно о том, который держал в руке. Все сведения по снадобью сходились к практике и выяснению того, что глотка было достаточно для того, чтобы прободрствовать как минимум сутки, а потом свалиться почти замертво и проспать, как убитый, несколько часов, или и того больше. Но с дурными снами у мужчины получалось отдохнуть не более полуночи, так что говорить за большее он не брался.
- …Тем более, что за дикое желание прогнать сон? Я не понимаю....Да и ты должен осознавать, что отдых твоему организму сейчас нужен как никогда, иначе это лишь продлит время на выздоровление, если не усугубит вообще.
«И не поймешь». Эйнохэил прикрыл глаза и снова улыбнулся. Может быть, на данный момент открытая и искренняя улыбка и смотрелась нелепо, но Бэйнар никак не мог прогнать ее с лица, недоумевая, почему же ледышка принялась так кичиться о его здоровье. Отделавшись от очередного приступа кашля, что на удивление дался мужчине легче, чем все предыдущие, он посмотрел на стоящую над ним Альвэри и все-таки заставил себя подняться, переползая к изголовью кровати и устраиваясь на подушках. Бэй не забыл прихватить с собой и тетрадь с карандашом, принявшись что-то писать. «Он мне не нужен. Я достаточно проспал в пещере, полагаю», - в момент написания сего, мужчина отвлекся, окинув ледышку быстрым и пристальным взором и вернувшись к письму. «Ты скажи лучше, где ты коня откапала?». Чтобы увести девушку с главной ее цели, Эйнохэил постарался перевести разговор в другое русло. Бэйнар кинул тетрадь себе в ноги, поближе к ледышке, все же отложив пузырек в сторону и понадеявшись на то, что и сам был в силах побороть сонливость. «А знатно мы цепанулись. Давненько я никого и никуда не посылал», - мужчина воззрился на Альвэри, параллельно нащупав рядом с собой прохладную материю, что некогда покоилась у него на голове, и, протер ею лоб, - «Да и поводов особых не было, чего уж там. Не каждый день просыпаешься в объятиях знакомой, да еще и малость шибанутой, лоддроу. Ха, а я то не намного ее лучше, наверное! Друг друга стоим!». На последней мысли Бэй осекся, не понимая, зачем и почему вообще ляпнул подобное. Он немного спустился вниз, ощущая, как начали саднить еще не совсем зажившие царапины на спине. Эйнохэил стерпел, чтобы не поморщиться, и привстал, пытаясь дотянуться рукой до беспокоящих его ссадин.

Бэйнар отвлекся от своего занятия и уставился на девушку, которая принялась доказывать ему свое. И да, мужчина, конечно же, понимал, что сон был необходим для скорейшего его выздоровления, но укладываться все равно не спешил. Да и не то, чтобы не спешил, а просто наотрез отказывался по своим личным причинам, открывать кои пока что Альвэри не собирался. Эйнохэил сделал вид, что либо пропустил слова мимо ушей, либо согласился, не выказывая это даже жестами. Хорошо что после ледышка соизволила увести разговор в заданное мужчиной русло, за что Бэй, можно сказать, был ей благодарен.
«По ходу это все же не кличка», - усмехнулся он в мыслях, - «Хотя, что имя, что название масти – а слово все равно звучит не ахти».
- …Если бы ты тогда не сбежал с пещеры, сверкая пятками, то сам бы стал свидетелем сего…
«А вот если бы ты не сверкала всем, чем только можно, и не вела себя, как полоумная, то мне бы и бежать оттуда не пришлось!». На этих мыслях Бэйнар откинул в сторону материю, что к тому моменту уже становилась теплой, видимо, от его же температуры, и продолжил внимательно слушать, пока что не желая комментировать сказанное девушкой. Как ни крути, а почему-то начатые с разных концов разговоры, что с его, что со стороны ледышки, в конечном итоге приводили обоих к случившемуся в пещере. «Да и толку мне было там оставаться? Высказались, разошлись – замечательно!». Пусть и редко, а голова у мужчины начинала варить в правильном направлении, если можно было так выразиться, и прежде, чем распускать кулаки, он все-таки думал, к чему могла привести та или иная потасовка. Да и тем более не опустился он еще ниже статуса трактирного забулдыги, чтобы поднимать руку на девушку.
- …которая может быть собственностью исключительно лоддроу. И я не преувеличиваю. Ледяная лошадь, если хочешь. Позже, если интересно, могу тебе нарыть книгу в библиотеке, почитаешь…
На этом отрезке пояснений Альвэри, Эйнохэил отвел взгляд в сторону и попытался скрыть улыбку собственным мыслям. «Ну, еще бы, кто другой на ней поди в миг жопу и не только отморозит, вот и не катает Гаррат потому что заботится!». На слова же о книге, мужчина, не сдержавшись, решил ответить письменно. Он взял брошенную ему обратно тетрадку и карандаш. «Я тебе тоже могу одну книгу нарыть. «Большой атлас по физиологии всех человекоподобных рас Фатарии» называется. Почитаешь. Авось и чего нового для себя откроешь». Кинув изложенное на бумаге поближе к девушке, Бэйнар сложил руки на груди и вперил полный любопытства взгляд в сидящую на другом конце кровати. На его лице не было и намека на улыбку, а лишь ехидная ухмылка набок красовалась на губах.
- …Своенравная лошадка, верно? – Поинтересовалась ледышка и отвела взор от мужчины, начав рассматривать свои же руки.
Бэй кивнул, все еще ожидая того момента, когда Альвэри потянется за тетрадью, чтобы прочитать его писанину. Но девушка пока что медлила, а вот ее следующий вопрос, заданный совсем неожиданно, заставил Эйнохэила сменить праздное любопытство на удивление, что не сумело скрыться от глаз девушки. В первые секунды он даже растерялся, никак не ожидая такого крутого поворота в их разговоре. Однако, не смотря на взбудораженные эмоции, Бэйнар смог взять себя в руки и уже с серьезным выражением лица просто одобрительно кивнул в ответ. Врать он привычки никогда не имел. Тем более, что даже не будучи немым с рождения, можно было потерять дар речи, скажем, нечаянно откусив себе язык. Нет, конечно же, у мужчины с языком было все в порядке, но это так, он привел всего лишь один вариант возможной немоты из тысячи других. Бэй поднялся и, присев, дотянулся до тетради, отчеркнув предыдущие строки и добавив ко всему написанному пару новых. «Но и немые же имею право смачно покашлять, если ты об этом», - попытался отшутиться Эйнохэил, но уже после добавили  мало имеющие к шуткам слова, - «Неру я не говорил. Да и он сам никогда не спрашивал. Так что, видимо, догадалась об этом только ты одна. Фиговый из меня, видать, фокусник, если даже скрыть не сумел». Бэйнар улыбнулся, возвращая написанное обратно ледышке.

- Странно, что Нерикс не заметил ни разу. Хотя, возможно, его устраивает сложность общения, - проговорила ледышка, добавив в конце: - Я сейчас вернусь.
После этого она покинула комнату, прикрывая за собой дверь и скрываясь в темноте коридора. Бэю оставалось лишь проводить Альвэри все теми же мыслями, какое-то время глядя ей вслед. «Я не болел при нем. Вот он и не замечал», - коротко ответил про себя Эйнохэил и отвел взгляд от уже закрытой двери. Он поудобнее устроился в постели и теперь, когда остался один, спокойно вздохнул, слыша, как из груди вырывалась свойственная при кашле хрипота. К слову, надо было заметить и некоторые улучшения его состояния, пусть и незначительные, но все же! Сильный насморк теперь уже не так беспокоил, перейдя в заложенность носа, а горло после выпитой травяной настойки чуть-чуть успокоилось, что, однако, было временным эффектом. А для дальнейших положительных результатов на пути к выздоровлению мужчине и вправду необходим был хотя бы короткий сон и прием отвара.
Отвлеченный разговором от своего нынешнего состояния, теперь же Бэйнар вновь ощутил всю палитру недомогания, начиная даже жалеть о том, что ледышка ушла. Но, как бы там ни было, а вешать нос он не собирался, втянув воздух ноздрями насколько мог, и, оценивая тем самым шансы задохнуться во сне. «Не, малы, что успокаивает», - подытожил  в мыслях Бэй и начал уговаривать самого же себя заснуть. «Подумаешь, еще разок то и всего?! Как обычно, проспишь не больше пары-тройки часов, а там покажется все несколькими минутами… Криков и ужаса! Нет! Нет, на фиг мне такое счастье!», - что весьма хреново получалось поначалу. Бэй покосился на бутылек с бальзамом, тут же зажмурившись и пытаясь представить, чтобы делал, если бы спасительного снадобья у него не было под рукой. «Ну что ты за мужик то?! Даже заставить себя не можешь! Как-то же без него обходился до этого и ничего, жив до сих пор!..», - немного поумерив пыл, мужчина открыл глаза и вновь посмотрел на склянку, словно гипнотизируя ее. «Если я сейчас пивну, то бальзама там останется на раз. Но надо признать, что Альвэри права, и мне нужен этого гребаный сон. Я просто-на-просто попусту истрачу глоток, который может пригодиться мне, быть может, в недалеком будущем». А вот такой расклад был куда убедительнее. Все же не все мозги, видать, были еще отморожены. А может быть, и просто оттаивали, медленно, но верно. Надо было сконцентрироваться на чем-нибудь, пока Эйнохэил мог, оттягивая тем самым минуты сна. В голову тут же пришли слова ледышки, кинутые с явным вызовом в адрес мужчины. «Что ты там говорила? Сам просветишь? Ну уж хрена с два!». Цепляясь одной рукой за край тумбы, Бэйнар в который раз подтянулся и приподнялся в кровати, тяжело отдышавшись. Он взял в руки тетрадь и перелистнул исписанную страницу, принявшись отвечать. «Заведешь себе мужика, он тебя и просветит, будь уверена. Мой же фокус-покус ты пропустила мимо глаз, а поси посему помочь более ничем не могу». Он поставил точку в конце предложения, уже собравшись отложить тетрадку, но помедлил. В неровном пламени камина и под тем углом, которым держал Бэй листы, можно было заметить отпечатки букв, пляшущие красивым, но, видимо, слишком уж «эмоциональным» почерком. «Как же ты на перо давила, чтоб все это до сих пор можно прочитать при желании?». Задался вопросом мужчина, не решаясь сделать задуманное. Конечно же, лезть в чужую жизнь ему не хотелось, но любопытство все же подстегивало узнать, о чем же когда-то давно могла писать Альвэри. «Авось, не любовные записки и пронесет!». Немного дрожащей от учащенного и сильного сердцебиения рукой Эйнохэил принялся стирать острый карандаш на «не написанной» странице, и когда тот достаточно затупился, Бэйнар приступил к зарисовке, или же выявлению текста, тут кто как назовет. Прищурившись, он попытался прочитать отрывки, что были более-менее разборчивыми. «Прикосновения не приносят ничего, кроме боли. Хотя ты это знала, но молча терпела...не оправдано все, жестоко. Может всего лишь нужно было оставить тебя в покое. Пусть как кукла, всегда с аккуратностью переносимая с места на места, зато...живая…». Он нахмурился, не понимая, о ком шла речь. Но то, что он читал, не вселяло ничего, кроме какого-то ужаса и горького сожаления. «Но ты молча сносила нашу губительную любовь, выраженную в касаниях, объятиях, поцелуях...и просто ушла. Глупо, мама...». На этом строки обрывались, превращаясь совсем уж в неразборчивые каракули. Бэй оторвал взор от тетради, вспоминая, что девушка говорила ему лишь о ее отце и братьях. Получалось, что ее покойная мать страдала от редкого кожного заболевания, о котором, как ни странно, мужчина слышал от своей собственной мамы, но самолично никогда с ним не сталкивался. «Если оно и так, то вы все-равно не могли ничего поделать. Тут не только в прикосновениях дело». Он хорошо помнил, что даже малейшая складка на одежде могла причинять больному жуткую боль, ложась на тело отпечатком в виде синяка или же ожога. Или еще чего – а вот в таких подробностях память подводила. Отвлекаясь от собственных воспоминаний, Эйнохэил потер переносицу и вернулся к дневнику. «Не спать, ну же!.. Они неприятны. Это дикое желание содрать с себя кожу от этого противного ощущения и ударить с криком - не трогайте меня! Просто не трогайте, оставьте в покое…», - продолжая читать про себя, Бэй понимал, что речь в тексте шла уже не о покойной матери, а «открывшееся» его взору было собственными переживаниями ледышки. Мужчина опустил тетрадь и поджал губы, уже пожалев, что вообще принялся за прочтение. Возникло дикое желание зашвырнуть дневник куда подальше и развидеть все, что успело проскочить буквами перед глазами. Что было куда страннее, так это чувство непонятно откуда взявшейся злости и всплывающие в памяти слова брата Альвэри, зазвучавшие в сознании, будто бы тот находился сейчас рядом, и ответ девушки на них:
« - Ты что с ним сделала, Аль? И с каких пор ты позволяешь себя…
- Закрой рот, Виэль».
Это только лишь подтверждало строки на листке, заставляя Бэйнара чувствовать себя в какой-то мере виноватым перед его знакомой. А это, надо было заметить, удавалось не каждому. Даже перед мохнатым после очередной стычки, произошедшей по вине самого мужчины, который ко всему прочему мог оказаться в корне не правым в чем-то, чувство вины просыпалось довольно-таки редко. Эйнохэил запустил пятерню себе в волосы и, откашлявшись, убрал с лица челку, не решаясь вновь заглянуть в тетрадь. «Почему ты молчала, Аль? Все это время ты просто молчала, как и твоя мать, полагаясь на случай, что никто к тебе и пальцем не притронется! Хотя», - мужчина еще больше сдвинул брови, стараясь упомнить, видел ли он последствия хотя бы своих вынужденных прикосновений к ледышке после истории с пещерой? Однако как бы он не старался, а разглядывал Бэй Альвэри всегда мельком. «А руки?! Я же брал ее за них!». Но нет, ничего ужасного типа шрамов или же синяков мужчина упомнить не мог. Он лишь снова с головой окунулся в строки написанного, чтобы таким образом уйти от вопросов, ответы на которые получить пока что не мог. «Мне и одной неплохо, правда...Никаких касаний, никакого страха. Я не хочу так...а по-другому не умею...вы не понимаете и никогда не поймете, вы не видели, как они убивают...». Не все давалось для прочтения с первого раза, потому как Бэйнар плохо разбирал почерк, а кое-где и вовсе не мог понять плохо выведенных букв. Приходилось перечитывать и иногда додумывать смысл строк самому. «А что если ты и вправду просто боишься и ничего более? Вот почему просила, чтобы грела меня сама. Но от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Если ты была бы больна, то легче от этого тебе все равно бы не стало». Он прервался, унимая подступивший кашель и вытирая взмокший лоб. Сидеть в одном положении становилось невыносимо, да и Эйнохэил заметно начинал нервничать, отчего ужасно хотелось сорваться с места. Откинув одеяло и спустив ноги с кровати, он еще какое-то время посидел, переводя дыхание и собираясь с силами, а затем встал. Покачиваясь и шатаясь, будто бы был пьян, мужчина добрел до камина, для опоры вцепившись рукой в полку над ним. Он не забыл прихватить с собой и тетрадь, полный решимости дочитать до конца. Третьим и последним обрывком был стих:
«Как-будто старое пророчество
Тяготеет над душой давно
Присуще мне лишь одиночество.
Другого в жизни не дано.
Другое выпускает тьму,
Приносит слишком много боли....»
Концовки Бэй не смог разобрать, что послужило лишь облегчением. Не долго думая, он вырвал зарисованные страницы вместе со своим последним ответом, не лишенным долей ехидства и подкола, и хорошенько скомкав листы, отправил их в камин. Мужчина простоял около огня пока не убедился в том, что от былых переживаний девушки ни осталось даже и пепла, и поплелся обратно до постели, рухнув на нее и выпуская из руки тетрадь. Весь путь по комнате туда-обратно дался ему с большим трудом, отчего Эйнохэил лишь вздохнул и прикрыл глаза, нормально укладываясь на подушки и пытаясь заснуть. Трагедия, что пережила когда-то Альвэри, была сравнима с его собственными кошмарами. Вот только их было видеть куда привычнее, чем что-то иное.