Странным ли было то, что подступаться к Альвэри Левифрон не стал, ограничиваясь лишь нужными инструкциями и сохраненной дистанцией между ними? Возможно, однако особого значения этому, равно как и напряженности, даже некой опаске алхимика, Бэйнар не придал. Объяснением того могли послужить банальные вещи, как, к примеру, то, что шадос просто-напросто хотел оценить состояние эльфийки, нарочито оставляя ее безо всякой помощи. Ну а за беспокойство и говорить не стоило, спокойно среди них всех себя вел только волкодав, тихонько наблюдая за всем происходящем со своего належанного места возле камина. Все же внимание иштэ было приковано к лоддроу. Он с замиранием сердца всматривался в черты лица и скользящие на нем эмоции, пытаясь наперед предугадать исход всей этой эпопеи с возвращением памяти. Но, надо признать, что удавалось сделать это весьма скверно. Ничего, кроме гримас боли и злости разобрать не получалось, а хорошо видимое и различимое не позволяло сделать хоть какие-нибудь выводы. Все раздражение и горячность девушки с легкостью можно было свести к ответной реакции на все те же побочные эффекты, не малый дискомфорт от коих сейчас она испытывала. Так что ответ на вопрос Леви услышать хотелось до умопомрачения нестерпимо. Правда вот он по душе совершенно не пришелся… От части. По первой испытав немалое разочарование, проклятый потупил нахмуренный взгляд. Досада, ощутимо уколовшая изнутри, на какое-то мгновение затмила собой все остальные эмоции, однако… Однако теперь он с чистой душой и совестью мог выдворить отсюда, по сути своей, первоначального виновника, из-за которого Аль вообще покинула стены Хартада, отправившись на его спасение к Тейару на куличики. Выдворить и рассказать ледышке всю правду, до сих пор утаиваемую от нее во благо. Тем более что так и намеревался поступить, окажись затея с зельями провальной.
Звук ударившейся о пол склянки растормошить Эйнохэйла не сумел, чего нельзя было сказать о словах вновь заговорившей лоддроу.
- Я вас там видела… предполагаю, это таки видение. Другого объяснения не находится тому, в каком виде вы предстали, пусть и секундно.
Бэй оторвал взор от собственных сапог, с некоторой заинтересованностью поднимая глаза на остановившуюся около Левифрона лоддроу.
- У вас слева рисунок, татуировка вернее.
Мужчина внимательно проследил за движением руки ледышки, недовольно поджав губы и продолжая слушать. Его неодобрение относительно жеста Альвэри в сторону Левифрона не было проявлением совершенно неуместной в данной ситуации ревности. Здесь играло другое, продиктованное неприязнью непосредственно к самому алхимику. Бэйнар был далеко не в восторге, что шадос все еще ошивался рядом, не говоря уже за то, чтобы сама ледышка позволяла себе находиться столь непосредственно близко к нему.
И все же. Был хоть какой-нибудь шанс, что сказанное эльфийкой об алхимике являлось одним из воспоминаний? Услышанный от нее факт мог оказаться как малым кусочком потерянной памяти, так и вспышкой дара предвидения. Так что же? Проклятый молча проследил за Альвэри до самых дверей. Он все больше начинал утопать в собственных мыслях, вновь догадках и предположениях. Ничего определенного, ничего конкретного и ясного, лишь еще одна ночь впереди, после которой он снова все так же в ожидании чего-то непонятного уставится на лоддроу, гадая: открываться перед ней или выждать еще.
Какое-то время Эйнохэил хранил молчание, глядя в пустой дверной проем, словно ожидал, что Аль передумает, вернувшись. Он сам же и одернул себя, встрепенувшись и зашагав в направлении коридора.
- Я скоро буду, - абсолютно бесцветным голосом кинул иштэ, уже выходя из гостиной.
Надо было успокоиться, ибо своими размышлениями мужчина сумел загнать себя до того, что все хотелось послать куда подальше, выставить Левифрона за дверь, пожелав всего наилучшего, и пойти допытываться более конкретных ответов у ледышки. А это было не самым умным решением всех проблем. По крайней мере, насильно добиваться святой истины от только что пришедшей в себя Альвэри так уж точно. Она же и впрямь могла выложить им все, без утайки чего-либо важного, чем просто не сочла нужным поделиться.
Бэй завернул на кухню. Неспешно оглянувшись, он приметил одиноко стоящую корзину, продукты в которой тронуты Эбигейл не были. Недолго думая, мужчина подхватил съестное для скотины и заторопился обратно. Он отыскал ранее брошенный свитер и заскочил в гостиную за плащом.
- Схожу до конюшни и вернусь.
С этими словами иштэ покинул дом, оставив Эби и Леви в компании друг друга и направившись по задуманному маршруту.

Кормежка много времени не заняла, а вот хоть малость отвлечь от мыслей, начинающих давить на черепную коробку, сумела. Внимание к себе привлек и Пэп. Видимо, не съевший за день и гнилого корешка, пустобрюх не нашел ничего лучше, чем расковырять доски под собой в тщетной попытке отыскать там нечто съедобное. Вываливая свину овощи и фрукты, проклятый вздохнул.
- Об этом мы, пожалуй, пока что умолчим. Да, дружок?
Веселое бульканье и радостно ходящий из стороны в сторону хвост пока Пэп за обе щеки уплетал свой ужин все же заставили мужчину улыбнуться.

Задерживаться дольше, чем то требовалось, Бэйнар не стал. В доме его еще ждали гости, с которыми стоило распрощаться. Вот только помешал тому вопрос, возникший в голове в тот самый момент, когда появившийся на пороге гостиной мужчина уже был готов указать любезному лекарю на дверь. Иштэ помедлил, опуская пустую корзинку возле дивана.
- Где вы ночевали? – Коротко поинтересовался он.
Заводить разговор с шадосом по-прежнему желания не возникало, а потому и обратился проклятый к суккубии.
- В аптеке, - выпалила Эбигейл, не задумываясь.
Она ведь так до сих пор и не знала, что им рассказал Левифрон. Но раз уж такой вопрос возник, то об инциденте на постоялом дворе иштэ как минимум известно, хотя бы что-то. Но что - это можно будет выяснись и позже.
Вариантов, где провести несколько минувших ночей, у таррэ и алхимика было немного. Об аптеке Тентрариуса думалось чуть ли не в первую очередь, хотя и другие предположения имели место быть: вдруг у друзей-знакомых обнаружились средства, дабы попросту заселиться в комнаты на другом постоялом дворе?! А раз-таки они предпочли переконтоваться у старика в подвале, то и с наличностью дела обстояли не очень. Так видел для себя картину Бэй. А теперь надо было прикинуть, какова была вероятность того, что Эби поплелась бы следом, выстави он Левифрона? И если за шадоса душа не болела совершенно, то поступить так же с девушкой, выставляя ее на мороз и обрекая на сон где попало, мужчина не мог.
Подавив в себе легкое раздражение, иштэ скинул с себя плащ и в очередной раз вышел в коридор, на сей раз направившись на второй этаж. Спустя какое-то время он вновь показался внизу, подойдя к таррэ.
- На втором около комнаты Аль есть гостевая. Она почти напротив. Постель я перестелил, а вот разжечь камин оставил право за тобой, - поправив прихваченную сверху сумку на плече, проклятый все же повернулся к Левифрону, - Полагаю, диван в гостиной многим лучше аптеки.
Эйнохэил подошел к ближайшему от него креслу, положив на него чистый комплект спального белья и плед, которые так же захватил с собой.

И Эби тут мимо пробегала)

Отредактировано Бэй (2017-10-08 19:28:49)

«Не вышло», - эта мысль так и крутилась в голове, хотя Альвэри уже давно покинула комнату, как и Бэй. Левифрон не проронил ни слова и, казалось, полностью ушел в себя. Эбигейл же сидела в кресле и у ней не было ни малейшей идеи, что делать и как помочь. Да и сможет ли она? Суккубия перевела взгляд на алхимика, который не спускал глаз со склянки, в которой было зелье, будто в ней крылись все ответы. Таррэ ничего не смыслила ни в алхимии, ни в амнезии, ни в методах лечения, а потому и посоветовать ничего не могла. Да и что тут скажешь, когда сама уверяла его, что все пройдет хорошо, что зелье сработает, а на деле все это оказалось неправдой, простыми словами, на которые зря потратили воздух. Эби закрыла лицо ладонями и потерла пальцами глаза, провела руками по волосам, сцепив на шее в замок. Она устала и даже не бралась предполагать, что чувствовали остальные. В конце концов, трагедия Альвэри касалась ее меньше всех, и все равно таррэ переживала.  «Что же всё-таки это было?» Эбигейл вспомнила поведение Аль перед тем, как та ушла. Похоже, зелье и впрямь подстегнуло дар лоддроу, только увидела она совсем не то, на что они рассчитывали. 
В комнате вновь появился Бэй, интересуясь, где они ночевали. Правду она и не стала скрывать. Куда интереснее вопрос, где они будут ночевать? Ушел ли Ник из лаборатории? «Жаль, что ты не согласился уйти», - суккубия посмотрела на застывшего у камина алхимика. Они могли быть где угодно, но нет. Как он ощущал эту связь, вряд ли существовала физическая потребность находиться поблизости, тут в другом дело. Эбигейл даже не заметила, что иштэ снова уходил, а потому вздрогнула, когда он заговорил, оказавшись совсем рядом:
- На втором около комнаты Аль есть гостевая. Она почти напротив. Постель я перестелил, а вот разжечь камин оставил право за тобой.
- Спасибо, - только и сказала таррэ.
Следующие его слова уже были обращены к Левифрону. Ну, конечно, Бэй же не знал, что между этими двумя что-то происходило, и что Эби точно не смутится, если алхимик заснет рядом. Хотя интуиция подсказывала, что спать он вряд ли соберется. Девушка дождалась, когда они снова окажутся в комнате вдвоем и поднялась с кресла. Она остановилась за спиной Левифрона, все так же не знаю, что же ей следует сделать. Точно не говорить, не шутить и не успокаивать. Слова бы тут не подействовали. Поддавшись спонтанному порыву, Эбигейл сделала шаг вперед и обняла мужчину, прижавшись щекой к его спине. Она ничего не ждала в ответ. Постояв так с минуту или несколько, суккубия отпустила Левифрона.
- Если тебе потребуется компания, то я буду наверху, - в полголоса произнесла Эби и вышла из гостиной.
Однако наверх она не спешила подняться, ее сумка все еще находилась в кухне, туда и направилась.
- Я больше не буду им готовить, - буркнула Эби себе под нос, когда глазам открылась картина накрытого стола с практически нетронутой едой.
Чтобы отвлечь себя, она принялась за уборку. Покончив с этим, Эбигейл посмотрела на бутыль с медовухой. «Почему бы и нет?» Она налила себе немного, опустилась на стул и откинулась на спинку. Девушка сидела и вспоминала прошедшие дни, думая о том, что оказаться в приключении – это не так захватывающе на самом деле. Возможно, через много лет все будет выглядеть в ином свете, но не сейчас. А еще Эбигейл вспомнила, что так и не вернула Бэю его шкатулку. Прикончив напиток, суккубия убрала за собой, прихватила сумку и пошла искать иштэ.
Бэй обнаружился практически сразу, тоже на первом этаже в библиотеке.
- Я все забывала тебе отдать, - Эбигейл достала из сумки шкатулку и протянула мужчине. – Тебе пришло мое послание, или на тот момент ты уже успел все забыть?

Отредактировано Эбигейл (2017-10-26 22:21:38)

6-7 число месяца Страстного Танца 1647 года, ночь-утро
Совместный пост с Левифроном

Эбигейл поднялась наверх и застыла в нерешительности. Бэй сказал, что гостевая комната находится напротив комнаты Альвэри. «Это прекрасно, конечно, но знала бы я, где она», - недовольно подумала суккубия и повернула налево от лестницы, больше по привычке, как это делала всегда дома. Но все двери оказались запертыми. Выламывать их девушка не стала, пусть и дальше хронят свои тайны. Развернувшись Эби направилась в противоположную сторону и, о чудо, на этот раз с первой попытки попала в комнату, которую и можно было бы назвать гостевой. Там и камин был, о котором говорил иштэ, и кровать была застелена свежим бельем.
Эбигейл развела огонь и подставила погреть руки. Несмотря на усталость, всклокоченные эмоции бурлили внутри, заставляя таррэ сомневаться: все ли верно она сделала? Возможно, не стоило оставлять Левифрона одного, но девушка не видела, как бы она могла ему помочь. В чем Эби успела убедиться, так это в том, что алхимик был очень закрытым. Тогда на кухне, он показал ей, что тоже боится совершить ошибку и переживает из-за этого. Но можно ли считать ошибкой, что зелье не сработало? Это же не точная наука, как часто лекарям приходится возвращать память пациентам? Похоже, что самые амнезийные собрались под крышей дома Альвэри, так что всем остальным забвение и не светит. Эбигейл тихо усмехнулась подобным мыслям, но на душе легче не стало.
Не видя лучшего решения, суккубия решила лечь спать. Она сняла с себя теплые штаны и сапоги, оставшись в длинной рубашке и белье и залезла под одеяло. Сон пришел мгновенно, стоило голове коснуться подушки. Спокойным его, однако, назвать было нельзя. Девушка постоянно что-то делала, бежала, встречала различных призраков прошлого, о которых не вспоминала годами. И только на рассвете весь сумбур разом прекратился. Эбигейл открыла глаза и втянула голую ногу под одеяло. Таррэ боролась с желанием сходить за водой и не желанием выползать из своего теплого мирка. Спустя минут десять жажда, все-таки взяла вверх над ленью и остатками сна, а за одно мозг подкинул вариант решения проблемы. Девушка спустила ноги на пол, натянула на себя сапоги, завернулась в одеяло и вышла из комнаты.
Конечно же, в доме было тихо, все еще спали в такой ранний час. Эбигейл на цыпочках спустилась по лестнице. Правда сначала девушка решила заглянуть в гостиную. Левифрона там не оказалось, постельное так и осталось лежать на кресле. В первую же минуту возникла мысль, что алхимик все-таки ушел, оставив и ее, и Аль с Бэем, решив, что больше не собирается решать хоть какие-нибудь проблемы, помимо своих собственных. Эби даже успела расстроиться, что мужчина с ней не попрощался. Но взгляд нашарил сумку Левифрона, его записи, и все ненужные мысли разом отступили. «И где он тогда?» Забыв уже о том, что хотела пить, суккубия бродила по первому этажу (второй был сразу вычеркнут, все равно, большая часть комнат была закрыта) в поисках алхимика. Обнаружила она его только тогда, когда решила выглянуть на террасу. Левифрон сидел на стуле, укутавшись в не особо теплый плед.
- Совсем сдурел? – поинтересовалась Эбигейл, остановившись напротив мужчины.
Левифрон никак не среагировал на риторический вопрос появившейся в дверях Эбигейл, лишь дернул головой, невольно выдавая, что вообще услышал ее слова. Холод постепенно привносил ощущение некоего сюрреализма и нереальности собственных ощущений, а потому нарушение уединения показалось чем-то странным.
– Календарь, конечно, утверждает, что сейчас лето, но Мандран явно не тот город для таких вот посиделок.
Вид у него был слишком уж хмурым, и девушка не была уверена, что вообще сможет затащить того в дом. А потому появилась другая мысль.
- Ну-ка, расцепи, - Эбигейл упрямо разомкнула его руки, которыми он держал плед, села к алхимику на колени и укутала их двоих одеялом. В последнее время сотворить заклинание, чтобы согреть себя стало чем-то привычным, а потому девушка провернула этот трюк и сейчас.
- Сейчас бы сюда твою птичку, - она мягко улыбнулась, поудобнее устаиваясь на коленях и опуская голову на плечо. Эбигейл прикрыла глаза, она согревалась и свое тепло также распространяла и на Левифрона.
Тепло магии не могло мгновенно повернуть вспять все то, что мороз делал с алхимиком на протяжении нескольких часов, но гарантировало, что ему хотя бы не станет хуже. В этот раз Эбигейл уходить не собиралась, предоставляя ему выбор, которым он никогда бы не воспользовался, и из-за этого что-то в его внутреннем напряжении, которое нарастало всю ночь, доходя до пика, треснуло.
- Я не могу найти ошибку. Я не понимаю, что пошло не так, - говорил он шепотом, и в речи его явно слышалась загнанность человека, который заблудился в собственных измышлениях, повторяя их в голове раз за разом. – Если память к ней не вернется, то что мне еще останется, кроме как убить ее прямо так.
- Ты что такое говоришь? - Эби мгновенно выпрямилась, она положила ладонь на щеку мужчины и повернула его лицо, заставляя посмотреть на неё. Голос у девушки был ненамного громче, но в нем можно было различить беспокойство. - Зачем ты лечил ее тогда в лесу и в деревне, раз все равно думаешь об убийстве? Оставил бы, высосал из всех нас души и все. Но ты же этого не сделал, нашёл причину. А ты ведь не знал, что Аль все забудет.
Суккубия убрала прядь с его лба, затем переместила руку на затылок.
- Я не буду врать, что понимаю, какого тебе. Даже представить не могу, - она закусила губу, подбирая слова. - Но ты приложил слишком много сил, чтобы закончить это таким образом. Что-нибудь придумаем, попробуем найти другое средство. А может, памяти нужно лишь время.
- Мне все тяжелее искать причины ее жалеть. И я не думаю, что готов попробовать что-нибудь еще, я ведь уже провалился со своей помощью, хотя видят боги, пытался. Мне и не дадут другого шанса. Если бы ты не пришла, то могла бы увидеть, как бы они все обрадовались, замерзни я насмерть. Возможно, только это и смогло бы излечить амнезию, - на мгновение он замолчал и, кажется, стал еще мрачнее. - Нет, не возможно. Я уверен.
- Пожалуйста, не думай об этом. Ты воспринимаешь сейчас все очень остро. Не хочешь искать больше ничего , ну так и не ищи. Отдались от них. Пусть живут, Бэй расскажет Аль правду, ты тоже можешь это сделать. Прошу тебя, не ухудшай свою жизнь. В ней есть ещё светлые моменты и их может быть больше.
Эбигейл осторожно прикоснулась к его губам своими.
Ему очень хотелось ей верить, но было не так-то просто заставить себя не обращать внимания на очевидное. На бессилие, на презрение других, на собственные метания, ведь Левифрон не знал, что делать с этой возвращенной ему жизнью и как расплачиваться с обязательствами, которые ему навязали. Он ничего не знал, и становилось только хуже, когда после долгих и успешных попыток игнорировать этот факт его снова тыкали в него носом. Но сейчас Герхен не мог не слушать Эбигейл, ведь они были здесь одни, а предмет его сомнений и человек, ненавидевший его так люто, что готов был броситься прямо при Аль, мирно спали внутри и не могли испортить процесс внушения своим ядом. Алхимик ответил на поцелуй, но обещать ничего не стал, отставив повисшим в воздухе красивый призыв суккубии. Левифрон не знал, что будет, когда дом проснется, но чувствовал собирающуюся грозу.

Отредактировано Эбигейл (2017-10-30 11:52:33)

Поцелуй продолжался, и концентрироваться на поддержании заклинания становилось сложнее, потому что внимание больше заострялось на обнимавшем ее Левифроне. Спустя какое-то время Эбигейл начала подмерзать, а потому девушка отстранилась от алхимика.
- Давай-ка пойдем в дом, меня на долго не хватит, и будет у Аль новая скульптура в саду. Пальцы на ногах уже почти не чувствую.
Суккубия поднялась и потянула за руку Левифрона. Тот поднялся и принялся разминать затекшее, замерзшее тело, можно даже было услышать хруст.
- О боги, тебе только остается покряхтеть, как старому деду, - Эбигейл не смогла скрыть широкую, веселую улыбку. – А вот не надо было сидеть столько времени на морозе.
Они прошли обратно в дом, и Эби направилась на кухню, чтобы заварить чай, но там уже кипела бурная деятельность, которую развел Бэй. Вкусно пахло жаренным беконом.
- А говорил, готовить не умеешь. Доброе утро, - Эби посильнее запахнула одеяло, чтобы не было видно, что она была в одной лишь рубашке, а после повернулась к Левифрону. – Я сейчас вернусь, а вы пока можете начинать завтракать.
Девушка сцапала ломтик бекона и, съедая его на ходу, отправилась на второй этаж. Оказавшись в комнате,  суккубия скинула с себя одеяло, надела теплые штаны, носки, уже нормально зашнуровала сапоги, а рубашку перехватила широким поясом. Застелив кровать и забрав свою сумку, девушка спустилась в ванную, где и смогла умыться, привести в порядок волосы. И только после этого вновь появилась на кухне. Левифрон хмуро смотрел в свою тарелку, да и Бэй не сказать что выглядел особо радостным. Чая так и не было замечено, а потому Эби сначала поставила греться воду, а потом села рядом с алхимиком, наложив себе каши.
- Аль проснулась? Все по прежнему?
Бэй кивнул, не проронив не слова. И все продолжили молча завтракать. Разговаривать мужчины явно не хотели, а от их взглядов друг на друга хотелось спрятаться даже таррэ. Эбигейл внимательно посмотрела на Бэя. Значит, ему придется осуществить свой план, о котором он упомянул накануне вечером. Девушка почувствовала себя лишней. Нет, конечно, им, вероятно, придется объясниться перед лоддроу, но сейчас было бы лучше оставить Бэя и Аль наедине. Все-таки есть вещи, которые нельзя говорить при посторонних.
- Знаете, о чем я вчера вспомнила? Сегодня же праздник, может быть всем нам стоит прогуляться, развеяться? – она посмотрела на Левифрона, но тот лишь одарил ее таким взглядом, который суккубия не смогла расшифровать.
Честно говоря ей было плевать, Эбигейл уже вознамерилась увести алхимика хоть на пару часов из дома, тем самым предоставив всем им передышку. Быть может, прогулка улучшит его настроение, и Левифрон перестанет думать о таких кардинальных методах лечения, как убийство. Эби решительно встала, убрала посуду, а затем потянула алхимика к выходу.
- Давай, пойдем прогуляемся. Бэй, спасибо за завтрак, - и оба вышли из кухни.

8 число месяца Страстного Танца.
1647 год от подписания Мирного Договора.
Рассвет.

Совместный пост.

Этой ночью уснуть у Бэйнара так и не получилось, если не брать в расчет нескольких предрассветных часов, когда легкая и довольно-таки беспокойная дрема все же взяла верх над бодрствованием. Эмоции, наполняющие сердце, топили не хуже самого настоящего болота. В таком месиве из переживаний и негатива, осознания собственных поступков, в правильности которых был уверен, и их далеко не радужных последствий, понимания того, насколько больно умудрился правдой ранить близкого и дорогого тебе существа можно было лишь погрязать все больше и больше без права отыскать хотя бы малейший шанс выбраться. А стоило только попытаться отвлечься, задуматься о чем-либо кроме теперь же повисшей в воздухе ситуации меж ними с Альвэри, эта трясина начинала засасывать еще сильнее, грозя затянуть в бездонный эмоциональный омут с головой.
Так и не найдя себе места ни в библиотеке, ни в гостевой комнате, куда поднялся позже, мужчина вернулся в просторную гостиную. Однако, смена обстановок ничего не меняла. Состояние: взбудораженное, обеспокоенное и тревожное вынуждало переходить из комнаты в комнату, так и не находя столь желанного для разума и души покоя ни в одной из них. Сам себе Эйнохэил напоминал бесплотного духа, слоняющегося по огромному ночному дому в поисках вожделенного спокойствия, отыскать которое у него так и не получалось. Казалось бы, та загнанность, до которой успел довести себя проклятый, давно должна была свалить его с ног, но почему-то вызывала обратный эффект, а невозможность отнестись к сложившимся стечениям обстоятельств на малую долю полегче лишь усугубляла паршивость самоощущения.
Первых часов рассвета иштэ, признаться, не заметил. Лучи солнца, что начали пробиваться в гостиную сквозь легкие занавески на окнах обошли внимание Бэя, самозабвенно перерывающего походную сумку, кою тот перенес из кухни. Занятия лучше мужчина не нашел, и не увлекись он хоть чем-то, непременно бы сошел с ума от угрызений совести за свою ложь и общего морального настроя. Все, что хоть как-то цепляло уставшее от самоистязаний сознание так это холод. Его проклятый хорошо ощущал, где бы не находился. От повисшей в доме морозной свежести понемногу начинало трясти. Или это от нервов? Бэйнар предпочел натянуть на себя кофту и свитер. Лучше не стало. Тяжело вздохнув и потерев ладони, он вернулся к содержимому рюкзака, выкладывая и укладывая все имеющиеся в нем вещи по десятому разу. От скрупулезного занятия иштэ отвлек голос Аль. Мужчина в ту же секунду оторвал пристальный взгляд от широко распахнутой горловины и воззрился на переступившую порог гостиной девушку. Впрочем, не дождавшись от Эйнохэйла и двух слов в ответ на пожелание «доброго утра», лоддроу развернулась и направилась прочь. Проклятый скупо облизнул не пойми от чего пересохшие губы, сжимая их в тонкую линию и подавляя в себе волну негодования и досады. Эти чувства оставляли за собой неприятный саднящий след и поделать с этим было ничего нельзя. «И тебе доброго», - в мыслях отозвался иштэ, вновь склоняясь над лежащей на диване сумкой и не особо аккуратно запихивая в нее шкатулку. Есть не хотелось совершенно, а потому и прерываться на перекус смысла не было. Даже дошедший до гостиной запах свежезаваренного кофе аппетита и желания отхлебнуть из чашки не вызывал. Бэй самозабвенно продолжил копошиться в недрах рюкзака. Упомнив, как предпочла обратиться к нему эльфийка, он поморщился. Мужчина всегда недолюбливал звучания собственного полного имени. И только спустя несколько мгновений проклятый замер. «Я ей так не представлялся». Переварка ударившей в голову мысли заняла еще какое-то время. Бэйнар выпрямился, в замешательстве взглянув на пустой дверной проем. Вот такое вот доброе утро. Бросив возню с рюкзаком, он поспешно вышел из гостиной, направившись прямиком на террасу.
Мужчина переступил порог дома, тут же натыкаясь взором на расположившуюся за столиком девушку. Эйнохэил подошел ближе, отступая к перилам, утонувшим в снегу, и обхватывая себя руками. Морозы Мандрана невозможно было не чувствовать, особенно нерадивым гостям восточных земель, которые предпочитали выбираться на улицу, не удосужившись одеться по погоде.
- Я смотрю, ты имя вспомнила, - иштэ развернулся лицом к Альвэри. К сожалению или счастью, а игнорировать ее так, как это могла делать лоддроу, у него не получалось, - Только лишь его? – С искренним интересом и волнением, что попытался скрыть, поинтересовался Бэй.

Казалось, она не заметила появления мужчины, как и его слов не услышала. Подол платья едва заметно покачивался от "дыхания" ветра, "подметая" снежинки на полу. Лицо не поменяло задумчивого выражения, а взгляд продолжил рассматривать что-то в глубине сада. Но это все было привычно напускное, своеобразная защита от того, что могло вывести ее из состояния относительного равновесия. Впрочем, кого Аль обманывала? Девушка вздохнула, без горечи, но и радости не слышалось. Она посмотрела на Бэя внимательным, изучающим взглядом, словно впервые увидела, либо же после долгого расставания искала изменения в нем. В голубых глазах темнели отблески не выплеснутых эмоций, переливаясь относительно понятным "узором" . Было обидно, было больно, было тоскливо, было... Впервые за многие годы Фенрил чувствовала себя так, словно из нее вновь вынули душу, хорошенько истрепали, а после, как ни в чем ни бывало, попытались вставить на место. Поэтому этот список легко продолжить, но стоило ли оно того?
- Не только, - спокойно произнесла, наконец, лоддроу, потянувшись за кофе.

- Не поделишься? – Так же спокойно отозвался мужчина.
Бэйнар крепче обхватил себя за плечи, утыкаясь носом в высокий воротник свитера. Его начинало заметно трясти от мороза, хотя иштэ и силился не придавать этому значения. Показные умиротворение и флегматизм перебивали надежда и смятение. Напускные эмоции не давались настолько хорошо, как эльфийке. А желание знать рвалось наружу, преследуемое своими личными целями.

Альвэри отпила теплого кофе, что на морозном воздухе остывал в разы быстрее. Поверх чашки лоддроу наблюдала за мужчиной, который силился казаться беспечным. Но, как он там говорил, она хорошо его знала. Да и смотреть, как он синеет на морозе, но пытается стойко не обращать на оный внимания, зрелище не из самых приятных.
Фенрил отложила кофе, поднимаясь с насиженного места.
- Идем в дом, - произнесла девушка, направляясь прочь.
Она не спешила. Молчала. Не интриги ради, просто мысли отказывались складываться в одну логическую цепочку, до сих пор пребывая под "контролем" чувств и эмоций. До сих пор тревогой отзывалось то, как поступила с ней вся компания знакомцев. Болезненность нанесенной душевной раны, пусть каким-то боком оправданной, не давала покоя и раздражала, путая сознание. Глухая ярость, не выплеснувшаяся, пусть и притихшая, задавленная еще ночью, осадком лежала на душе. Физическая боль продолжала досаждать, отчего лоддроу чувствовала себя совсем паршиво. Однако, когда память вновь вернула ей былые вспоминания, Фенрил приложила все возможные силы, чтобы не "рубить с плеча". Да и многое осталось недосказанным, наверное, в том промежутке прошлого, который она столь удачно забыла.
Альвэри прошла в гостиную и разместилась на одном из кресел, поближе к не зажженному камину. Она дождалась, когда следом войдет Бэйнар, следя за ним все тем же внимательно-изучающим взглядом. Она еще не все вспомнила, поэтому...
- Я не помню, что произошло со мной после того, как вернулась из Сезии в Хартад. Пока не помню. До этого момента, вроде, могу утверждать, что владею своими воспоминаниями в полной мере, - проговорила девушка.

Иштэ вошел в комнату вслед за эльфийкой. Он прошел к дивану, не спеша размещаться на мягких подушках и растирая руками озябшие плечи.
- Спустя несколько дней после ты пришла ко мне, рассказав, что получила записку от Левифрона, что ему грозит смертная казнь и ты не можешь остаться в стороне, боясь, что он поплатится жизнью из-за того, что вызвался помочь тебе со всей этой историей на болотах, - выслушав девушку, отозвался Бэй.
Мужчина присел на диван, замолчав. В гостиной повисла относительная тишина. Начатый разговор давался тяжело им обоим. Напряженность сменялась едва осязаемой неуверенностью, колебанием перед каждой подобранной фразой и сдержанностью, что сказывались в разы пагубнее. Не зная, как подступиться к тому, что хотел спросить, проклятый хранил молчание, излишне пристально всматриваясь в ковровое покрытие у себя под ногами. Вопрос, что так мучил иштэ все это время и сейчас крутился на языке, произнести вслух оказалось не так-то и просто. И чтобы задать его, нужно было перебороть в себе страх возможного ответа, который пугал многим больше даже собственных ночных кошмаров. С ними Эйнохэил от части, но все же успел смириться за все свои прожитые годы и благодаря Альвэри, за услышанное же от девушки он говорить не брался. Проклятый подался вперед, опираясь локтями о колени и складывая руки в замок.
- Ты знала? – Не смотря на все его старания держаться вопрос прозвучал заметно сдавленно, произнесенный на одном выдохе. Мужчина оторвал внимательный взор от пола, взглянув на лоддроу, - Знала, что была в положении, когда пришла ко мне?
Бэйнар вновь замолчал, тяжело сглотнув подступивший к горлу ком, что не давал возможности произнести ни единого слова с былым спокойствием. С замиранием сердца, глухие удары которого были единственным, что он отчетливо слышал в воцарившейся тишине, проклятый всматривался в голубые глаза, подернутые дымкой фальшивой сдержанности. Боги, насколько же он боялся узнать правду… Пожалуй, страшнее нее было только понять, что Аль ему врет, ведь какой бы горькой не оказалась истина, иштэ изо всех сил хотелось верить, что ледышка все еще могла быть с ним искренней.

Совместный пост.

Лучше то было или хуже, но девушка предпочла вмешаться в молчаливые сборы Бэя. Мужчина прекратил закидывать вещи в сумку, отняв взгляд от горловины рюкзака и впервые за последнее время взглянув на Альвэри. Ни сколько первый, как второй вопрос лоддроу вполне ощутимо карябнул изнутри, задевая. Задевая, но вместе с тем и привнося в воцарившуюся в душе и разуме пустоту искры эмоций, служа неплохим «пинком» к тому, чтобы начать-таки обмозговывать все услышанное, и побуждая к ответу.
- Я слышал, Альвэри, - пока еще лишенным особых красок голосом произнес проклятый, - Чего именно тебе пересказать? – Эйнохэил взял короткую паузу, изо всех сил постаравшись избавиться от слышимой сдавленности в баритоне, - Про твое видение? Про Айнэ? Про то, как восприняла новость? Я все слышал, но понять тебя все-равно не могу, - мужчина перебежал взглядом с эльфийки на стену и обратно. Стойко выносить ответный взор, наполненный до сих пор невысказанными эмоциями, быть может, в страхе только еще больше ранить, не получалось, - Я не виню тебя за то, что не открылась мне, едва узнав сама там, в Сезии. Можешь ответить хорошо знакомым «пф», но я представляю, правда представляю, какого тебе пришлось. И не берусь говорить за собственную реакцию тогда. Я, как и все, не идеал, Аль, и полагаю, что половина твоих опасений, почему же ты медлила, имела под собой реальные основания и шансы на существование. Но ты пошла дальше и именно это принять у меня никак не получается. Сколько бы раз я не просил тебя не бегать за чем-то несбыточным, не влезать во что-то неоправданно опасное, преградой для тебя ни стали ни я, ни мы, ни даже наш общий ребенок. Все, что мне оставалось делать, это просто следовать за тобой и твоей упертостью, убежденностью, что сможешь спасти всех и вся вокруг, даже когда тебя об этом не просили, а наоборот, отговаривали. Что ты выкинешь в следующий раз, если ни посчитала важной и значимой жизнь собственного сына?
Иштэ глубоко вздохнул, в недовольном жесте сведя брови и упрямо поджав губы. Он искренне не хотел выплескивать на девушку весь скопившийся в душе негатив, но переживания, не имеющие и крохотного шанса на выплеск, все больше начинали проскальзывать в голосе.
- А теперь скажи мне еще раз, что не сделала бы ему ничего дурного, если наплевала, находясь в здравой памяти и понимании, что шла не на увеселительную прогулку, Аль! Ты сделала это будучи далеко не куском льда, с которым я познакомился два года тому назад. И теперь пытаешься убедить, что не навредила бы, узнав о своем положении тогда, в той деревушке? – Мужчина горько усмехнулся, - Не вписывалась в общую картину, - Эйнохэил бесцельно махнул рукой в сторону, - Ты думаешь, я все это время не видел, что не вписываюсь в твою? Однако мне было важно не твое окружение, а ты сама. Прости, если за все время наших отношений мне так и не удалось показать тебе этого, раз до последнего сомневалась, думая, что станешь в тягость с ребенком, - Бэйнар опустил глаза. Мужчина понимал, что мог высказать многое, вот только смысла в том не видел, так зачем было распинаться, возможно задевая высказываниями и Аль, - Если бы я хотел убежать, - вновь спрятав переживания под трудно дающимися спокойствием и отстраненностью, проговорил иштэ, - я бы повернул назад еще в полеске, случайно узнав правду от Левифрона. Или добредя до деревни с более чистой совестью, ведь ты все-равно ничего не помнила о нас. Я мог не вернуться в Мандран, уходя из города гномов. Однако, остался рядом. Остался, до последнего надеясь, что ты не знала.

В тот момент, когда мужчина разорвал визуальный контакт с ее глазами, позволяя ей самой отвести взор, в сознании словно все замерло. Альвэри могла понять и принять его чувства, его виденье, в который раз убеждаясь, что они разговаривают на разных языках. Она могла ему ответить в такой же манере, развернув все со своего взгляда, только не видела в том смысла. Пожалуй, за это короткое время лоддроу смирилась с неизбежным, как бы это больно ни было. Впрочем, ей было не впервой погибать внутренне, не показывая истинного состояния. Делать же больно тому, кого любишь, вещь неблагодарная, не привносящая в жизнь совершенно никакого удовольствия.
Тяжесть на душе смешалась с нарастающим звоном в черепной коробке. Бэйнар, увлеченный своей пламенной речью, кою теперь Аль слышала словно сквозь толщу воды, не мог заметить резкого изменения ни в мимике, ни в самом теле, что в какую-то минуту словно сжалось на кресле в подобие комка. Резкая вспышка застлала взор, а за ней пришла боль. Ужасная, разрывающая мозг на мелкие куски, размазывая его словно масло по стенкам черепа. Девушка часто и тяжело задышала, сжав зубы, пытаясь справиться с новым приступом, кои стали уже привычными. Она заставила себя вновь выпрямиться, перестав напоминать собой жалкое подобие себя, лишь голову больше склонила, прикрыв веки. Боль била по вискам, бросая в пот бренное тело, но уже не с такой интенсивностью. Однако, не это заставило душу покрыться словно корочкой льда. Она его услышала, как бы сложно не было в последние минуты, и, пожалуй, лучше бы пропустила слова. Возможно, если бы не природная бледность, то Бэй бы узрел, как оная покрыла ее кожу в сей момент. Новая волна душевной боли, контрастно смешенная со слепой яростью, горечью, накрыла сознание, застилая взор, мешая мыслить трезво.
Фенрил медленно поднялась. Она не поднимала на него взгляд, не искала взора голубых глаз того, кого любила и к которому начала ощущать далекие от последнего чувства. Лик потерял живость, как и движения. Лоддроу поправила платье.
- Да, странно, зачем ты остался, - ее голос звучал глухо. – У тебя на все твои деяния нашлись свои причины, у меня – аналогично. Пожалуй, я могу тебя понять. Возможно, будь я на твоем месте, также среагировала. Хотя, того, что ты меня оставил на него…в Рудмроге, не могу понять, раз так переживал за ребенка. Он мог меня убить голыми руками и в этот раз я даже не успела бы среагировать. Он мог меня убить этим тейаровским зельем, заставив корчиться в муках, чтобы прочувствовала каждую секунду того, как жизнь покидает тело. Да и в той деревушке, было бы желание… Эбигейл помогла бы, в случае чего? Сомневаюсь… Ты не понимаешь меня, а я не понимаю тогда уж того, на что ты надеялся, фактически оставляя его один на один со мной? Оставляя ребенка, о коем так волновался, с существом, что способно сделать из его матери пустую куклу, - она подняла глаза, вперив в мужчину холодный взгляд. – Нет, не отвечай, не стоит. Твои слова, тогда на постоялом, все сказали за тебя, пусть я это поняла только сейчас. Да и сейчас ты все сказал, что хотел. А вернулся, - девушка пожала плечами, двинувшись прочь. У нее не было цели сделать ему больно, но пустота внутри вперемешку с болью, пожирали душу, не оставляя места на разумные рассуждения. – Возможно, чтобы убедится в том, что справедливость восторжествует. Я столько ошибок сделала, в чем вы все меня попрекаете, и я, пожалуй, соглашусь с вами, - Фенрил на минуту замерла в дверях, не оборачиваясь. - Во всем, что случилось за последние месяцы, вина лежит всецело на мне. Прости, что доставила тебе столько беспокойства. Прости за все. Более не смею задерживать и не стану возникать на твоем пути.
Это было больно. Душа, казалось, сорвалась в бездну и в безмолвном крике застыла, исчезла во тьме. Лоддроу двинулась прочь, не желая показывать своей слабости, что серебрилась в глазах, не желая слышать более упреков. «Погибнуть» в одиночестве, вернувшись к привычному состоянию много годичной давности, казалось единственным и приемлемым выходом из текущей ситуации, иначе жить станет просто невозможно, а жить было для кого, что бы там не думал о том Бэй.

Упрекать друг друга в чем-либо они могли еще долго, но несмотря на это правда оставалась одной – за все время, проведенное вместе, ни Бэйнар, ни Альвэри так и не научились больше полагаться на близких и дорогих им, а не на самих себя. Не поубавили своего эгоизма или просто не посчитали нужным показать это, продолжая мериться характерами, пусть и не такими колючими, коими обладали до встречи несколько лет тому назад. Понимание всего этого лишь еще бо̀льшим грузом ложилось на плечи, подгибая колени. Какими все-таки дураками они были и оставались по сей день?!
Проклятый вышел вслед за лоддроу, нагнав ледышку в коридоре и в легком жесте и немой просьбе остановиться поймав за тонкое запястье.
- Я все же скажу, - мужчина отпустил руку Аль, не требуя, чтобы девушка развернулась к нему лицом, - Да, ты права. Я не должен был оставлять тебя с Левифроном, понадеявшись на одну только Эбигейл. Я виноват перед вами обоими и не прошу от тебя понимания, потому что оправдания тут мне нет, но Аль, - иштэ запнулся, чувствуя, что говорить становилось невыносимо из-за сковавшего горло ощущения и скребущей изнутри досады, отделаться от которой не получалось. Эйнохэил шумно вздохнул, отведя переполненный переживаниями взгляд от спины эльфийки и забегав глазами по полу, - не подпусти бы я его к тебе, я потерял бы вас еще у стен Мернота. Мой риск хоть и был чудовищно-огромным, но был в сторону жизни, у тебя же наоборот. Рассказав тебе все вчера, я хотел развести тебя с ним раз и навсегда, даже не предположив, что первым, кто уйдет буду я сам, - слова ложились на язык с неимоверной болью, утаить которую уже не выходило, но недоговорить Бэй не мог, - Я надеюсь, - он снова оборвал себя, едва не сорвавшись, - ты поступишь так же. Каких бы незаконченных дел не оставалось между вами, выстави его и больше никогда не ищи встречи, а еще лучше сдай страже, - проклятый окинул неспешным взором стоящую к нему спиной девушку еще раз, - За поступки Левифрона я говорить не буду, наши же стоят друг друга: безалаберные и лишенные толики ответственности, - признавать свои ошибки и проступки, повлекшие за собой столь печальные последствия, всегда было делом не из легких, особенно в этот раз, - Говорят, никто не меняется. Что ж, попытаюсь доказать хотя бы самому себе обратное. А ты… Вы… Вы заслуживаете кого-то на несколько порядков лучше обычного трактирного забулдыги, - Бэйнар отступил, - Береги его за нас двоих, раз уж у меня не получилось.
Замолчав, ибо слова давно уже начали тонуть в эмоциях, застлавших взор мутной пеленой и скомканной, ноющей болью разливающихся в душе, мужчина развернулся, зашагав обратно в гостиную, где находились все его вещи. Наскоро собравшись, иштэ подхватил дорожную сумку и двинулся прочь из дома.

===> Пункт телепортации.

Отредактировано Бэй (2017-11-30 11:56:22)