24 число Благоухающей Магнолии.
1647 год от подписания Мирного Договора.
Около полудня.

Пожалуй, уважение к профессии лекаря имело великую силу и внушало доверие тем жителям Королевства, кто был хоть немножечко грамотен. Записка Эстер было прочтена и воспринята правильно – пациент согласился на то, чтобы сестра осмотрела ушиб.
Внешне его травма не казалась опасной, хотя гематома, расползшаяся по лодыжке чернильным пятном. Очевидно, удар при падении оказался значительным и затронул большое количество мелких сосудов.
«Это больно, должно быть», - наклонившись над ушибленной ногой проповедника, Эстер хотела было пощупать – нет ли отека, повреждения связок и сухожилий, целы ли кости стопы, - «раз нет возможности свободно двигать ногой – отек и сильная боль очевидны... Нужно как можно скорее приложить сюда лед!» - но стоило только лишь девушке потянуться к ноге пострадавшего, проповедник, как будто смутившись, запахнул край одежды и, благодаря всех участников сцены, отмахнулся от помощи: - Не беспокойтесь, я в порядке.
Эстер, упрямо сжав губы, покачала головой сокрушенно: - Так нельзя! Вы слишком легкомысленно относитесь к травме, пусть она и не кажется страшной… -  она не могла ограничиться только беглым осмотром, и совершенно обязана, как самой ей казалось, была помочь мастеру и его близким в уходе за пострадавшим!
Рузе, кажется, тоже ощущал себя должным помочь, считая, что косвенно он виноват в происшествии:
- …Ну тогда может мы вас хотя бы проводим домой? – спросил он у проповедника, на что тот, совершенно уж неожиданно, ответил, что ныне бездомный. Небесного цвета глаза паладинки от удивления округлились: «Зачем же…так жертвовать?» - она была согласна со словами монаха о том, что каждый живущий нуждается в свете добра и божественной истины, но разве можно было без заботы о своем самочувствии позаботиться должно о ближнем?!
Вид повязок, которыми было скрыто лицо проповедника, также смущал паладинку – что скрывали бинты? Увечье? Уродство? Тяжелая память о прошлом?
Эстер, отведя рассредоточенный взгляд, грустно вздохнула, теснее прижимая короткие, слабые крылья к спине: «Каждый из нас имеет изъян – большой или малый, но не каждый его может принять…» - вот только внятно ответить себе - приняла она свой «изъян» или нет – алла-полукровка все еще не могла.
Жан тоже, совершенно точно, был не согласен с решением проповедника - какие благие дела, если он даже ходить без поддержки не может? – и потому, не приемля отказа, уверенно предложил своему гостю остаться хотя бы до утра, предлагая ночлег.
А день, тем временем неспешно переполз за полдень – на рынок Эстер было уже не успеть, поскольку ее час занятий близился с устрашающей скоростью. Но, хотя в доме Рузо ее боле никто не удерживал, попросив лишь помочь пострадавшему перебраться на импровизированное спальное место, торопиться она не желала.
Помощь с транспортировкой монаха она, разумеется, Рузо оказала – решительно подставляя плечо для опоры, но и тогда уже, когда уже Сэмто очутился в коморке, уходить не спешила. Опустившись на колени рядом со своим пациентом, расположившимся на расстеленном пледе в полусидящей позе, девушка просяще заглянула монаху в глаза и, сложив ладони в молитвенном жесте, пошевелила губами: - Позвольте, все-таки, уменьшить вашу боль… Я знаю – подобные травмы подчас проявляют себя нарастанием боли, - конечно же, понять немую девушку было весьма затруднительно, но Эстер на данный момент это не сильно заботило. Ее покровитель в такие моменты пробуждал в ней ученого…
Вынимая стило на цепочке, сестра милосердия осторожно отодвинула полу одежды монаха и, приложив стило к поврежденной лодыжке, начертила миниатюрный, но правильный знак – целебную руну, вливая энергию. Стоило только девушке закончить узор, как тонкие лучики руны наполнились едва различимым бирюзовым сиянием. – Скоро Вам станет лучше, я обещаю! – спрятав стило, Эстер мягко и искренне улыбнулась Сэмто. Более смущать пациента она не желала, но нужно было что-то сказать напоследок. Поэтому, вновь вынимая бумагу и грифель, разместившись прямо здесь – на полу, она написала: «Это целебная руна. Позже я еще загляну – чтобы убедиться в том, что Вам стало лучше. О жителях гиблых кварталов не беспокойтесь – я навещу их за Вас… Берегите себя!» - письмо она аккуратно свернула, вложив Сэмто в руку, и, не дожидаясь ответа, шмыгнула за дверь, лишь поклоном попрощавшись с хозяевами…

Улицы Таллема

Отредактировано Эстер Холли (2016-10-03 00:05:45)