Начало игры
11 число месяца Страстного Танца
1647 год от подписания Мирного Договора.
День.

Над Розенторном взошло солнце.
Давненько взошло, часов восемь как назад, если не больше – взошло и, не теряя времени, принялось заливать теплом и светом привычно копошащийся грязный муравейник из людей и нелюдей, по недоразумению носящий столь красивое название. В фактории, понятное дело, не пахло ни шипами, ни уж тем более розами – особенно на причале и прилегающих к нему портовых складах: там, да и не только там, активно витала крайне своеобразная смесь запахов многомесячного пота, морской соли, стремительно портящейся от жары выпотрошенной рыбы, дешевого пойла, блевотины и крайне приземленного быта.  Вполне обычная, в общем-то, картина для захолустного городка, волею рока оказавшегося на узловой точке торгового пути, соединяющего два континента и россыпь островов поменьше. Никого не удивишь ежедневно прибывающими и убывающими судами, тоннами разнообразных грузов и десятками, а то и сотнями незнакомых, сменяющих друг друга лиц. Вот и начальник фактории  – господин Винсент ля Флеурис, пропитый и рано облысевший человечишка полупреклонного возраста, уже давно смирившийся с подобного рода ссылкой – ничему не удивлялся. И ничем не интересовался – как сам, так и посредством портовой стражи, ограничивающейся по большей части проверкой накладных и редкими плановыми рейдами на случайно выбранные склады. В конце концов, контрабанда давно стала источником дохода для большинства жителей любого перевалочного пункта, а что-либо опасное никто никогда не перевозил – да и если бы и перевез, то был бы пойман таможней на континенте. Так было всегда, и так должно было быть и на этот раз – вот только сегодня заплатившие за «спокойствие» немного просчитались.
…Бледный лоддроу, в широкополой, скрывающей едва ли не половину лица шляпе, не вызывал ни у кого ни капли интереса:  каждый спасается от прямых солнечных лучей, как может, а уж снежные эльфы никогда не отличались стойкостью к высоким температурам. Эльф задумчиво глядел куда-то непонятно куда – из-под шляпы не проследить за взглядом – но определенно на снующий людской муравейник… а потом, словно о чем-то вспомнив, негромко выругался и, хлопнув ладонью о лоб, двинулся прочь.

Около часа спустя

– Они здесь, парни. Как и мы и ожидали. – в общей комнате было шумно, да никто и не боялся высказываться. Их присутствие оставалось в тайне – ничем не отличавшиеся от других моряков, относительно оборванные, побитые морем и жизнью, а уж разговоры – специально не вслушиваясь, не поймешь.
– Товар?
– Почти весь загрузили. Джори глядит в оба, много интересного рассказал. Несут последний десяток.

Эльф – тот самый, что час назад задумчиво смотрел на суетящуюся пристань, на мгновение задумался. Внешне он оставался все таким же – разве что шляпа покинула голову, открывая взгляду сплетенные в тугую косу длинные платиновые волосы. Раздумье продолжалось недолго.

– Пора. Последний шанс перехватить на горячем и не дать этой заразе распространиться.

…Мало кто не заметил, как несколько групп матросов, выйдя из трактира, в течении десятка минут приближались к ничем не отличающемуся хмурому строению. Вид их оказался не вполне привычным: крепкие куртки из дубленой кожи, слишком жаркие для нынешней погоды, сверкающие под ними кольчуги, клинки, топоры и арбалеты в руках выдавали в этих полутора десятках человек и нелюдей обладателей не самых доброжелательных намерений… но разборки между моряками случались достаточно часто, чтобы быть привычным делом. Стражник, скучающий у причала, заинтересовался происходящим и приблизился – но после того, как лоддроу во главе вооруженных людей что-то шепнул ему на ухо, резко побледнел и двинулся обратно, оглядываясь и нервно подергивая ремень.

Сами же бойцы королевского флота – это были именно они – уже заняли позиции перед входом на склад.
– Внутри не более двух десятков. Максимум трех, при этом большая часть должна занята разгрузкой. Запасных ходов нет, Аскель проверил, так что действуем, как говорил на «Сердце». Арк, Лайонс, Терион, Флавий – первые выстрелы в тех, кто рядом с грузом, затем по обстоятельствам. И напоминаю, парни – никаких гранат и магии по площади. Заденем «Облако»  – и всего этого городка больше не будет. Готовы? Вперед!

Четыре болта сорвались в одно мгновение, пронзая пиратов у бочек насквозь: на столь короткой дистанции ни единого шанса промахнуться. Отчаянный крик боли слился воедино с криками ярости и удивления немедленно выхватывающих оружие – и уже спустя несколько секунд   превратился в единый гвалт ожесточенной схватки в полумраке плохо освещаемого склада.
Королевские моряки могли рассчитывать лишь на неожиданность появления: в узком пространстве было сложно развернуться в боевые порядки за считанные мгновения, пираты же занимали определенно знакомые позиции и могли маневрировать; опыта сражений в беспорядочной свалке хватало – но что-то подсказывало, что и разбойники едва ли были зелеными. Нападали тройками, технично, прикрывая друг друга и орудуя клинками – технично, как на тренировке; чуть в стороне прорывался вперед боец с топором, не давая пиратам держать строй – размахнувшись, обрушивая  удары и тут же отходя назад, дабы не подставляться под удар. Несколько морских разбойников уже лежали, судорожно дергаясь в агонии и орошая землю кровью из отрубленных конечностей; в пропитанном болью и яростью воздухе вновь просвистели стрелы, вонзаясь в плоть врага – но опытному взгляду не все было бы так однозначно. Пиратов было больше, чем ожидаемые два десятка – как минимум раза в полтора, и они были превосходными воинами.

Морнэмир молчал, в отличии от командующего бандитами – холодная ярость, добела сжатые губы и полный ненависти взгляд красноречиво гармонировали в танцем смерти, что исполнял клинок катаны, зажатой в обеих руках; резкий выпад – энергия массы всего немалого, вложенная в клинок, широким взмахом рассекает замешкавшегося бандита через грудную клетку едва ли не пополам, выбрасывая в воздух ярко-алые потоки. Пируэт, широкий взмах, заставляющий нового врага отшатнуться, отскок. Капитан сражался впереди группы, отвлекая на себя внимание и позволяя бойцам перегруппироваться: за себя он почти не боялся, что ему, одному из лучших мечников королевского флота, какая-то шваль? Совсем рядом свистнула стрела, вонзаясь в тело напирающих сзади матросов и отзываясь сдавленным криком боли – капитан не обращает на это внимание, продолжая стремительную атаку. Взмах меча противника заставляет его отступить – Фенрил, почти безумно смеясь, скачет назад, не подставляясь под удар. Мгновение концентрации, короткий жест выброшенной вперед руки – и выбежавший на него здоровяк с мечом, получив несколько острых ледяных осколков прямо в искаженную яростью рожу по инерции несется мимо, заливая дощатый пол и перекрытия кровью.
– Груз! Тесни от груза! – кричит он и, перехватывая катану в защитное положение, почти без труда отводит в сторону не особенно удачный выпад пиратской рапиры. Кровь, пот, ярость и смерть сливаются в единую симфонию битвы, для которой не имеет значения, чья именно проливается кровь.  План королевских бойцов  – разделить врага на мелкие группы, вклинившись между ними тройками, оттеснить от опасного груза и вырезать по частям, пока что удавался – но эффект неожиданности проходил слишком быстро.

Клинок капитана Фенрила танцевал в руках хозяина, сейчас больше похожего на зловещий призрак погибшего во льдах. Стремительные выпады, что разят точно в цель, и не менее стремительный уход в ином направлении, оставляя шлейфы алых брызг и содрогающиеся обрубки незащищенных конечностях в кровавой грязи, сплетались воедино с сиянием ледяных клинков, направляемых силой мысли магистра стихии в тех, что посмел показаться в зоне поражения. На флангах враг теснил бойцов, но прорывающийся к грузу Фенрил с небольшим прикрытием не мог быть во всех местах сразу. Все неважно – лишь обезопасить груз….
 
В яростной схватке было уже не до оценки положения, незаметно ставшего весьма неудобным для королевских солдат. Воздух давно переполнился душным запахом смерти, а поверхность настила залита кровью едва ли не по щиколотку, и упоенные яростной жаждой берсерков пираты рвались вперед совершенно безумно, подобно неуязвимым и всесильным тейаровым отродьям – пример главаря, обратившегося в кошмарное чудовище прямиком из легенд о морской погибели определенно придал им извращенную, звериную храбрость. Вот двойка бандитов, крича что-то бессвязное, ринулась прямо на выставленные клинки, погибнув за несколько мгновений – но их товарищи, воспользовавшись моментом, тут же нырнули в прореху в строю,  выпуская кишки ближайшим бойцам и с таким же ревом кидаясь на новую смерть. Выпады моряков разили точно и технично, но их было мало – и с каждой минутой становилось все меньше.
Вспышка ледяной смерти обратила нескольких солдат рядом с Морнэмиром в изодранные куклы серебристо-алых оттенков, нанизанные на тонкие шипы из собственных сосудов; еще мгновение – и перед ним выросла целая толпа, возглавляемая уродливым созданием из щупалец и клешней.
Новое заклинание накрыло королевских стрелков, обращая их в промороженные статуи; потерявшие же рассудок пираты, хлынув волной, сминали оставшихся в живых едва ли не за секунды, теряя по человеку за каждый метр и ничуть не беспокоясь об этом.
Пират что-то кричал, но его противник не слышал и уж тем более не давал ответа.
Холодная ярость капитана сложилась в плетение мысли и жеста – отскочив в сторону и рассеивая очередной выброс энергии воды и холода айрата, он ударил по толпе угольно-черным облаком первозданной тьмы, заполняя легкие бандитов и их чудовищного вожака ядовитыми испарениями. Несколько мгновений концентрации – и рывок вперед, готовясь рассечь ослабленных, корчащихся от боли врагов на куски. Всегда срабатывало.
Но не сегодня.
Острая боль разорвала левое плечо, бросая назад и на колени, вырывая из глотки пронзительный крик, тонущий в торжествующих воплях айрата и нескольких уцелевших подельников. Едва ли не перекушенная пополам рука висела бессильной плетью, орошая кровью подмостки около стены, а бесконечные потоки боли не давали сконцентрироваться.
Разбитые, согнанные в кучу солдаты теснились неподалеку, окруженные опьяненными кровью врагами. Вот здоровенный бандит одним движением сломал шею солдату, удерживаемому одной рукой, и отшвырнул тело прочь, устремляясь к капитану, что пытался, продираясь сквозь волны боли, поднять клинок и встать. Стук падающего ящика и тихое шипение оказались совершенно неслышными, и лишь случайный взгляд Морнэмира выхватил из кровавой бойни приближение гораздо более ужасной судьбы. Взглянув в угол с грузом, лоддроу за малую долю мгновения отчетливо понял, что сейчас произойдет…

Громкий треск дерева и металла, разрываемых стремительно нарастающим давлением изнутри,  известил всех присутствующих о наступлении последних мучительных секунд их жизни. Спустя  мгновение с тугим хлопком посреди груза пиратов разлилась вспышка, опадающая темно-зелеными потоками слизи и стремительно поднимающимся над ней грязным облаком газа. В диком ужасе закричали все, кто оказался рядом – солдаты и разбойники, люди и нелюди, их плоть, окутанная зеленой слизью, буквально плавилась и стекала с костей, подобно мороженному над камином, оставляя нетронутыми металлические клинки, кольчуги, пряжки ремней и лишенные всякой органики скелеты. Окутанные стремительно расширяющимся облаком газа бежали прочь – и падали, заходясь в кашле, выплевывая на пол клочья расплавленных легких со сгустками крови, поднимались и снова падали, теряя рассыпающиеся на ходу конечности, корчась и мучительно, страшно крича. Это был Изнанка на земле – именно то, что описывалось. Именно то, чего боялись бойцы Морнэмира. Тут и там лопались новые бочки и сундуки с тейаровой смесью, выпуская новые и новые облака отравы.
Сам же он более не боялся, словно потерявший разум – из последних сил игнорируя боль и потерю крови из разорванного плеча, он направлял все свои силы на поддержание заклинаний – не заботясь о том, насколько истощится. Он был уже мертв, и сейчас мог лишь оттолкнуть смерть других. Невинных.
Каждая капля воды и крови, разлитой на складе – крови, что по сути является той же водой – устремлялась к нему и последнему десятку уцелевших из обеих команд бывших врагов, вырастая в гигантский ледяной купол с двойными стенками, что запечатывал выходы со склада, каждую щель и каждое окно, не давая ядовитой смерти вырваться наружу. Несколько секунд – и новые ледяные стены выросли вокруг маленькой площадки около самого капитана, едва не теряющего сознание – но слишком поздно. Ослабленное с расстоянием, потерявшее концентрацию, но все же опасное облако захлестнуло хлипкий барьер и отхлынуло прочь – но несколько газовых щупалец, проникших через него, обрушились на лоддроу.
Крик дикой боли разорвал пространство, когда отравленный газ коснулся мага; капитан, отползая прочь и почти теряя сознание, мог наблюдать, как сквозь открытую коже руки и туловища стремительно выступает кровь и отслаивается кожа; не так быстро, как у попавших под концентрированное облако или под жидкую фазу, но не менее неотвратимо. Приступ кашля свернул снежного эльфа пополам, а из рассеченных вен – хвала богам, что не артерий – на плече хлестало медленно и неотвратимо – но мгновения спустя он продолжал поддерживать  заклятье ледяного барьера, из последних сил шевеля мертвенно-бледными губами и удерживая в стремительно темнеющем разуме мистические формулы.
Он умирал, но до последнего не хотел позволять смерти забрать других.