Дезире с ответом не торопилась. Рассчитывал ли Лео его действительно получить? Надеялся. Однако интуиция подсказывала ему, что если девушка так старательно уходила от ответа, то прижимать ее придется куда сильнее, чтобы получить интересующую его информацию. Другое дело, стоило ли оно того. Возможно, девочку просто смущал сам факт ее спонтанного интереса, ей просто не хотелось выводить его на передний план и размусоливать, да еще и с самой своей жертвой. Стоило бы оставить ее в покое, но Альден почему-то попросту не мог. Откуда-то появилось чувство, что знать причины ее поступков непременно нужно. Это же чувство толкало продираться через тернии неуверенности и ужимок лоддроу, ее попыток увильнуть. Кто был здесь искателем, в конце концов, а кто – неуверенной в себе девочкой-подростком?
- Я не знаю, как это получилось, - говорила она будто осторожно, испытующе поглядывая на Альдена. Видимо, проверяла реакцию, опасаясь снова неосторожным словом нарваться на колкие шуточки или язвительные комментарии. Лео же просто болтал в воде ногой и даже не помышлял проявлять хоть какую-либо агрессию в адрес ученицы. Даже не смотрел на нее – так этот разговор почему-то было проще вести. - Для меня это было такой же неожиданностью, я думала наставника мне дадут более... ммм... спокойного.
Знал инквизитор, какие слова напрашивались вместо этого политкорректного эпитета. И знал, о каких наставниках мечтают дети в Ордене. Возможно, на определенном этапе Альден и мог стать чьей-то мечтой, когда жажда приключений и новых открытий еще пересиливала ответственность и пафос, которые неизбежно приносил с собой статус инквизитора, но после тяга к клоунаде и взбалмошности неизбежно пропадала. А ведь Лео просил Дезире говорить правду, зачем же она продолжала танцевать перед ним реверансы и сглаживать углы его репутации? Если она хотела как-то угодить, то ей не удалось. Только всколыхнулся в искателе протест, мол, не ждали – так свалите и оставьте в покое. Пришлось напомнить себе, что если в чем девочка и виновата, так только лишь в своем отказе идти и требовать другого наставника. Остальное – плод творчества Венс и ее дружков из Совета вкупе с Сельмундом, чья старая задница явно захотела приключений.
Можно было бы ожидать, что рассказ на том закончится, оставив, как и думал Лео, вопросы открытыми, но лоддроу продолжила. Пусть и не о том, о чем ее спрашивал наставник.
- Я часто слышала о тебе от наставников. Не в подробностях, но вскользь. Иногда тобой пугают слишком непоседливых учеников, ты знал?
- Знал, - тут уж и Альден усмехнулся. – Мной еще во времена моего ученичества пугали.
- Учитель тогда рассказал, что хуже тебя он на своей памяти послушников не встречал никогда и только регулярные розги и суровые наказания смогли сделать из тебя неплохого искателя. Хотя он лично все еще не верит, что это было разумно, уповая на то, что когда-нибудь ты свернешь с верного пути и все поймут как он был прав.
А вот это была почти новость. Альден не был наивным дурачком, понимал, что для некоторых был натуральным бревном в глазу, особенно когда начал отличаться перед начальством, не облизывая ничьи ботинки и не лебезя, и получил благосклонность Венс, а особенные злопыхатели не гнушались и грязь всякую за спиной разводить, но уж обсуждений методов воспитания Сельмунда на памяти Альдена еще не было. Особенно таких лживых, ведь в Ордене, к вящему удивлению тогда еще маленького Лео, орали на него куда меньше, а от наказаний он быстро научился сбегать – поди тут догони одного шалопая в толпе детворы или найди его где-то на просторах необъятного замка. Это не отцовский дом, где спрятаться особо некуда, да и Иллай, прямо скажем, имел над сыном некий авторитет. Тот его не любил, но боялся. В Инквизиции же личным чувствам не осталось места, наставники отчитывали, злились и наказывали, но это не подпитывалось личными мотивами. Все было сугубо по-деловому и в порядке инструкций. Это переживалось легче и уже не висело якорем на душе. Наверное, поэтому ровно никто из наставников и учителей не заслужил неприязни искателя, в отличие от Иллая, который закончил в итоге свою жизнь ровно так, как на то нарывался. А вот имя Альдена кому-то, видимо, спокойно спать по ночам не давало.
- Поставил в противоположность меня, как тихую и послушную девочку, не доставляющую никому проблем, которая отдает все свое время учебе и наверняка станет достойным инквизитором. Возможно, даже таким, как отец этого беспутного послушника Альдена. Я видела его лицо в тот момент, когда тебя награждали после бунта. Он ненавидит тебя, Лео. Даже я, очень плохо разбираясь в людях, поняла это с одного взгляда.
«Даже так?»
Дезире удалось отвлечь внимание Лео, вместо серег он переключился на загадочного недоброжелателя. Будучи открытым по природе своей, Альден не понимал этих крысиных поступков. Какие-то претензии? Ну так подойди и выскажи, а не рассказывай молодняку, какой я плохой, находя в них внушаемую аудиторию и благодарных слушателей. Будто бы других способов самоутвердиться нет.
«Надо будет взять у Сельмунда список ее наставников. Я все равно собирался с ними переговорить по поводу ее способностей, заодно найду этого… храбреца».
И только спустя добрых несколько секунд Лео вспомнил, что способности Дезире уже не имеют особого значения. Потому они сейчас и разговаривали, что время девушки стремительно утекало, и вряд ли она согласилась бы потратить его на нелюбимое дело, нелюбимого наставника и бессмысленную учебу ради становления членом армии воинов справедливости. Наверное, сегодня их отношениям наставник-ученик суждено было закончиться.
Лоддроу продолжала.
- Обычно действия людей мне понятны, в них прослеживается логика. А в твоих, по крайней мере на первый взгляд, ее мало. Поэтому мне и интересно. Например интересно почему ты не дал вернуть тебе глаз, сбежав утром из палаты? И почему не лечишь свои ребра, травме ведь явно не один и не два дня, а болеть она должна прилично. Почему ты все таки остался в Ордене, если ненавидел послушничество и так не хотел следовать выбранному Иллаем пути? Почему... Пойми правильно, просто учитывая твое отношение к отцу и вообще твое поведение, было бы ожидаемо, что ты окажешься в числе тех, кто...Я видела тебя во время бунта. Слышала о том, что ты сделал. Почему?
- Очень много «почему». Я даже теряюсь, на какое ответить первым, - задумчиво протянул искатель, созерцая, как к подошедшему ранее коту подтягивается и рыжая колбаса, старательно маскирующаяся под траву. Неизбежное зло. Хозяин не может отойти от фамилиара так далеко без последствий для жизни животного, звери бы последовали за ними в любом случае. Покуда они молчали и не лезли в диалог, их присутствие можно было терпеть. – Мне было не до глаза, когда я уходил из лазарета. Я не могу рассказать, что за дело тогда разрабатывала Инквизиция, оно сейчас под грифом наивысшей секретности, но ждать мне было нельзя. Да и не думаю, что к тому времени вернуть глаз еще было возможно, я же не сразу прибежал к врачам. Опять же, был занят. Среди инквизиторов мало красавцев, Дезире, такая уж это работа, что приходится чем-то жертвовать. И я рад, что обошелся только зрением. В той ситуации меня могло раскромсать в фарш целиком. Просто повезло.
И правда, повезло. Учитывая, как он близко стоял к заключенному, можно было считать, что Альден успешно потратил одну из своих запасенных жизней. Глаз – слишком малая цена.
- Ребра – еще меньшая беда, рано или поздно пройдут. Дышать могу, ходить и бегать – тоже, так на что жаловаться?
Хотя доселе синяк на грудине его просто отвлекал. Лучше думать о ноющих костях, чем о разочаровании в женщинах и людских отношениях.  Но раз Дезире могла недоговаривать, то и ему позволено, так? Ей не было нужды знать подробности личной жизни наставника. Все равно дело былое.
- И против пути Ордена я ничего не имею. Мне нравится моя служба, я не вижу себя кем-то иным. Даже если бы мне сказали, что я свободен, я бы никуда не пошел. Все мои претензии относятся сугубо к отцу и методам воспитания, что используются в Инквизиции, а еще к скучным и напыщенным людям, которые не способны заглянуть за грань выданных инструкций. Это не проблема Ордена, отнюдь, - помолчав немного, он продолжил. – А во время бунта я делал то, что должно. Плевать, какие у кого были намерения, но я видел, как брат без зазрения совести резал брата. Возможно, если бы мы это не остановили, они бы перебили вообще всех, кто не попросил пощады и не присягнул на верность новому совету. Скорее всего, тебя в том числе. О морали и мотивах в таких случаях не думают, просто останавливают реки крови, что льются по коридорам. Вот и все.
Она ведь не знала, что и ее обожаемый Иллай в тот день обернулся против своих товарищей. Обожаемый Иллай…
- А почему тебя так интересует мой отец? Ты говоришь о нем слишком часто. Ты была слишком молода, чтобы знать его лично, а он не был кем-то очень важным в Ордене, чтобы его проходили на уроках истории. Какое тебе до него дело?
В вопросе не звучало вызова, скорее обыкновенное любопытство. Иллай не был незаметной фигурой, его знали, но едва ли это распространялось на молодняк. Тем редко есть дело до старших инквизиторов, если они не герои с медалями на груди. Девушка же блистала познаниями в тонкостяъ взаимоотношений и философии семьи Альденов, коих от шестнадцатилетней ученицы ожидать было никак нельзя.
«Может, тут те же уши, что и в деле с серьгами? Может, она запала на отца, а как тот умер, переключилась на меня?»