- Если существует на свете совершенство - то это ты.

Огонь в глазах Эша Холь загорелся в день, когда родилась Снэфрид. Едва он вдохнул в девушку жизнь, он больше не мог думать о ней как об эксперименте, а о себе как об ученом.

Он вновь стал отцом, и вся любовь его была отдана ей.

Эш был хозяином небольшой лавки в деревне Терель, где торговал снадобьями и припарками, иной раз мог оказать услуги лекаря. Конечно, в таком небольшом уголке цивилизации, его знал каждый житель. Он не долго думал, как объяснить появление Снэфрид в своем доме и в деревне - сказал, что его дочь, которую он считал погибшей, вернулась на заре нового дня. А так как лишь часть из этого была ложью, то никто и не заподозрил неладное. В нем души не чаяли почти все жители, и искренне радовались теперь обыденной улыбке на лице алхимика, видели, насколько оживленней и моложе он стал выглядеть. Эш всегда был добродушным и располагающим к себе, мягким по характеру человеком, но до появления Снэфрид, безликая тень прошлого не отпускала его ни на миг.

Сначала он старался не показывать новоявленную дочь людям, учил есть, ходить, и каждую минуту своего времени старался посвятить ей. Отнекивался от соседей, что та пережила ужасную трагедию и ей нужно одиночество и покой. Пока он был занят в лавке, она всегда была рядом в небольшой и уютной каморке, отделенной ширмой.

Снэфрид развивалась буквально на глазах, чем сильно облегчила свое детство для отца. Он знал о гомункулах достаточно, чтобы понимать, как быстро она станет полноценным человеком, и старался сделать для нее все, что в его силах. Как только Снэфрид стала умнее и взрослее, то он постепенно стал знакомить ее с людьми, отпускать на прогулки одной и давать больше свободы. Она сама должна была влиться в общество, Эш лишь старался направлять ее и помогать.

Когда ей исполнилось три года, в ее день рождения, он решил рассказать ей все. Кто она и почему ничего не помнит, почему люди иной раз думают, что она "не от мира сего". Снэфрид внимала каждому слово, обдумывала и переживала.

Нелегко принять факт того, что ты не совсем настоящий человек, хотя отец как раз пытался доказать ей обратное, и она чувствовала всю его любовь и то, насколько она важна для него, как самая близкая душа.

- Пусть ты не моя дочь, но дитя. Ты стала для меня всем, ты - настоящая.

Вместе с тем Эш стал много рассказывать о себе, потому что у девушки было много вопросов, на которые она искала ответы. И чем старше и умнее она становилась, тем более вопросов появлялось, а некоторые пробелы в биографии отца так и остались незаполненными.

Эш родился в Ацилотсе. Он вырос в благополучной семье, его отец был преуспевающим купцом, а мать преподавала в институте благородных девиц, так же зарабатывая частными занятиями. Эш искренне тянулся к знаниям, с ранних лет увлекся алхимией и оба родителя не имели ничего против, им было очень важно, чтобы он получил хорошее образование и место в жизни, чтобы они могли гордиться им. Обучение не всегда давалось юноше легко, но упорство и желания делали свое дело. Спустя годы он достиг степени мастера.

Связи и деньги родителей, а так же собственные достижения помогли заполучить место при королевской лаборатории. Многие годы он провел в этих стенах. Один из его коллег однажды познакомил его с будущей женой Эша, проведя того на грандиозный бал. Те, кто знал его, часто думали, что супруга не одной лишь внутренней и внешней красотой заполучила мужа. Алхимик буквально сходил по ней с ума с первого дня их встречи.

Она была властной, сильной женщиной. Список ее занятий и увлечений было не счесть, как и разных источников заработка. Эш не раз подозревал ее в изменах, а так же замешанной в незаконных аферах, но ни разу ему не удалось поймать ее за руку, и она водила его за нос и могла убедить в чем угодно. Она была вспыльчивой и резкой, не могла усидеть на месте. Используя знания мужа, она знакомила его со многими людьми, готовыми платить за них и то, что он может сделать.

У них родилась прелестная дочь, и оба родителя по-настоящему любили ее, хоть и каждый по своему. Смерть настигла ее слишком рано, она едва научилась говорить. Мать вскоре была поймана инквизицией с ее собственной помощью, обвиненной в целом ряде преступлений. Она сделала все, чтобы даже косвенно замешанного в ее делах мужа, это никак не коснулось и он остался вне подозрений.

Мужчина отчаялся, его жизнь разрушилась на глазах, он потерял все дорогое, кроме науки и знаний. Предательство и многолетние козни жены не были для него неожиданностью, ему словно раскрыли глаза на то, чего он не желал в упор видеть. Но это не убавляло его любви ни к ней, ни к погибшей дочери.

Потеряв ориентир и цель в жизни Эш пустился в постижение знаний школы трансмутации тела, создания гомункулов. И хоть он понимал, что это не сможет вернуть ему ни дочь, ни жену, углубился в изучение новых знаний, кардинально изменив образ жизни и круг общения, часть из которого принадлежала его супруге. Изредка она приходила к нему во снах и кошмарах, и буквально заставляла и убеждала его, что именно так он сможет забыть о прошлом, и что душа его ребенка так или иначе найдет дорогу к жизни в новом теле. Это была очень наглая ложь, и понимая это, Эш боролся сам с собой и даже однажды стоял, издалека смотря на массивные ворота замка Инквизиции. Но победило в нем не только безумное убеждение, но и неподдельный интерес к запретным знаниям, отвлекавшим от личной катастрофы.

Свое творение он нарек в честь погибшей дочери, и это было в числе того, что он утаил от нее. Только создав своими руками гомункула алхимик полностью переоценил свою жизнь, а так же осознал, что она - его полноценный ребенок, и Снэфрид была чудесна.

Снэфрид понадобилось время, но она смирилась и приняла себя и свою судьбу. Теперь стало понятно назначение кристаллов в теле - этих странных частей - которые отец говорил скрывать ото всех. Один кристалл был расположен у нее на груди и выступал прямо между двух полушарий, еще два, поменьше, под грудью. Она чувствовала, что переступила важный жизненный порог, и темное пятно ее сознания превратилось в белый лист, на котором она может создать то, что пожелает.

Она не хотела быть "не такой, как все", не хотела странных взглядов людей. Все больше времени девушка старалась проводить с людьми, жителям деревни она рассказывала, что потеряла большую часть памяти, и теперь ей очень многое приходится постигать заново. Относились к ней, как и к ее отцу, с большой теплотой.

Эш старался обучить ее всему, что знал сам, это было его долгом. Грамоту и основы счета она знала лучше, чем большинство жителей деревни. Уже в четыре года она начала помогать ему в лавке, хотя никогда и не тянулась к алхимии. Отец постарался привить ей основные знания в этой области, хотя и видел, что она просто не хочет идти по его стопам и ничего не имел против. Главное, что она в одиночку могла достать простые ингредиенты, умела делать несколько снадобий и припарок. К тому же он постарался максимально доступно объяснить ей все, что касалось ее рождения и кристаллов, предостерег о смертельной опасности самостоятельной работы с ними.

Регулярное прибытие торговых судов позволяло Эшу иметь дополнительный заработок, тем более что у него осталась часть связей из "прошлой" жизни, когда он еще не скрылся в маленькой Терели. Большая часть из заработанных денег уходила на Снэфрид, особенным подарком для нее всегда были книги.

В шесть лет ей уже начинала претить однообразная жизнь в деревне, тогда она стала меньше помогать отцу, и решила попробовать себя в другой работе - попросилась помогать в таверне. Сначала ей доверяли лишь уборку, но вскоре она уже обслуживала посетителей, разносила напитки и яства, помогала на кухне. Кухарка - женщина по имени Нола - всегда была к ней очень добра и стала очень близким человеком. Иногда она делилась с ней чем-то особенным, что даже не могла или не хотела сказать отцу.

На ее девятый день рождения отец приготовил особенный подарок - он решил показать Снэфрид Таллем. У них скопились некоторые сбережения и на одном из пришедших кораблей они отправились в большой город. Радости Снэфрид не было предела, она вдыхала морской воздух, постоянно делилась с отцом эмоциями, и казалась маленьким и счастливым ребенком, хоть внешне меньше двух десятков ей было не дать. Даже несмотря на легкую болезнь из-за первого плавания, она была в восторге.

Величественный ворота, небывалая архитектура, все это захватило дух девушки с первого взгляда. С трудом она могла поверить словам Эша, что таких городов в их мире множество, каждый уникален и прекрасен. И возможно когда-нибудь она увидит их все. Только теперь она по-настоящему осознала то, что карта, которую отец повесил на стену - не выдумка и не просто красивый сувенир.

Изначально Эш планировал пробыть в городе не больше пары-тройки дней, а по итогу они провели почти неделю, и жажда любопытства Снэфрид не угасла ни на минуту. Они побывали в библиотеке, посетили таверны, большой рынок, заходили почти в каждую лавку и магазинчик на своем пути. Отец едва успевал за молодой девушкой, беспрестанно отвечая на ее вопросы и рассказывать обо всем, что знал о городе.

Возвратившись в серую деревеньку, девушка будто попала в другой мир. Дни тянулись долго и однообразно, в свободное время она много размышляла и читала те немногие книги, которые были у них дома.

Ее жизнь снова перевернулась в двенадцать, Снэфрид влюбилась. Он был молодым моряком, их корабль надолго задержали в порту. Даниэл был хорош собой, высокий и широкоплечий блондин с ясными, большими глазами. Ночь и день молодые проводили вместе, гуляли по окрестностям, наслаждались друг другом. Он был романтичен, мягок, видно что только недавно отправился в первое серьезное плавание, но язык у него подвешен знатно.

Спустя несколько дней он отправился в плавание, но сказал, что обязательно вернется через несколько месяцев, и очарованная Снэфрид, которую наполняли эмоции, считала дни и часы.

И он вернулся, они снова не могли отойти друг от друга не на шаг. Она видела как он смотрит на нее, с каким желанием касается бедер и ненароком, будто случайно, иногда проводит по груди. И едва удержалась, чтобы не рассказать ему о себе, не отдаться. И они условились, что на третий его визит, она бросит все и отправится с ним, перед тем как Даниэл снова отплыл. Правда, извиняющимся тоном рассказал про какую-то гильдию, ответственность и возложенные на него надежды, и что ждать ей придется по меньшей мере пару лет.

Снэфрид шел шестнадцатый год, темной чертой отделив ее прежнюю жизнь. Впрочем, даже столько лет скрывать свое происхождение и расу удавалось не каждому гомункулу. Спокойная жизнь в отдалении от большого мира спасала ее все это время, даже несмотря на постоянные визиты морских судов и торговцев с разных уголков света.

Обыденный день в таверне. У нее было хорошее настроение, Снэфрид даже спела под аккомпанемент одного из пришедших моряков старинную песню. Много мужчин одобрительно приняли ее, и как всегда обращали внимания на манящие формы ее тела. И каждый раз она ловко старалась уворачиваться от их ненавязчивых движений и ужимок, когда разносила напитки и яства посетителям, чем не меньше раззадоривала их.

Только один мужчина не сводил с нее презрительного, ненавистного взгляда. Свой заказ он принес себе сам, и так и не притронулся к еде. Спустя несколько часов многие моряки ушли занимать места на постоялом дворе или проситься к жителям деревни, таверна опустела. Снэфрид прошла в кухню, кухарка к тому времени уже покинула заведение.

Девушка устала за весь день, время близилось к ночи и она почувствовала легкое головокружение. Следующие события Снэфрид ощущала как в тумане, словно самый кошмарный сон обратился явью. Услышала тихий скрип дверцы, но стояла спиной и даже не обернулась. Сердце ее замерло на мгновение раньше, чем острая, леденящая сталь клинка коснулась шеи. Грязной, большой и сильной ладонью кто-то зажал ей рот, хотя она и так оцепенела от страха:

- Только шелохнись, отродье.

Снэфрид с застывшем ужасом в глазах слушала шепелявый, мерзкий голос. Он касался ее уха горячими, ободранными и сухими губами, но это было лишь начало. Или она отдастся ему по-хорошему, даст смешать себя с грязью, или может распрощаться со своей жизнью.

- Стоит ли твое искусственное тело настоящей жизни?

Темная сторона мира открылась ей именно так. Слова ранили хуже хлыста, и единственной причиной, почему слезы хлынули из глаз не сразу был шок. Мужчина распорол клинком ее рубашку, сбрасывая все ее тряпки на пол. Плоской стороной лезвия провел по поверхности кристалла меж полушарий груди Снэфрид, сплюнул и толкнул ее, нагибая лицом в стол. Чтобы не взвыть от боли и отчаянья она вцепилась зубами в запястье и лишь мычала до самого конца. Она перестала думать о времени, о боли, о себе, как о человеке. Она смотрела на все происходящее откуда-то сверху, наблюдая эту прекрасную девушку и пыхтящего мужика сзади, как некую грязную инсталляцию. Ничего этого не существовало, как не существовало и ее вовсе. Сейчас она проснется и все кончится. Она проведет рукой меж груди и не найдет там кристалла. И в зеркале увидит совсем иное лицо.

- Беги и прячься.

Медленная пульсация слов и горячего дыхания вернули Снэфрид в реальность. Мужчина рывком развернул ее к себе, ухватил за подбородок, взглядом, затянутым пеленой, несколько секунд изучал ее лицо и вновь, смрадом проговорил ту же фразу. Бросил плевок ей в лицо, отпустил и подтянул штаны, одним движением затягивая ремень. Громкий скрип - чудовище скрылось за дверью во внутренний двор, чтобы не возвращаться в почти опустевший зал.

От отчаяния девушку разрывало на части, ее внутренности будто раздирали когтями изнутри, ужас непроходимым комом застрял в горле, а глаза ничего не видели от слез. Невероятных усилий ей стоило хоть немного прийти в себя и успокоится, ровно для того, чтобы найти рабочую одежду кухарки, нацепить на себя, собрать разорванные тряпки и выйти в ночь. Она добралась до небольшого ручья в канаве на окраине деревни и стала омываться водой. Ей надо было успокоится, хоть немного, хоть притвориться. Всего лишь, чтобы попасть домой.

Эш едва мог поверить в происходящее, когда домой вернулась Снэфрид. Ей удалось солгать ему, утаить самое ужасное, что сотворил с ней незнакомец. Отец дал буквально пару часов девушке и они скрылись еще до рассвета. Тропами и окольными дорогами шли всю ночь и весь день, на следующий вечер добравшись до одной из соседних деревень. Алхимик знал, что рано или поздно этот момент наступит, и даже благодарил судьбу, что у его дочери появился еще один шанс. Они спустились в скрытый от посторонних глаз погреб заброшенного дома.

Снэфрид практически не спала и едва воспринимала окружающий мир, не позволяла отцу касаться себя и была на грани очередной истерики. Эш, с трудом сохраняя спокойствие, заботился о дочери, давая ей время опомниться.
Спустя пару дней, он сел рядом с девушкой, и тихо заговорил.

- Рано или поздно это должно было случиться, дорогая. Прости меня за то, через что тебе пришлось пройти. И будь готова к худшему. Чем мы ближе, тем больше угрозы для твоей жизни. А ты все, что у меня есть. Наши дороги должны разойтись.

Он проговорил еще несколько часов к ряду. Слов не хватало, как никогда. Алхимик был уже стар, и хоть внешне не показывал это и сохранил бодрость духа - года брали свое. Последние несколько месяцев он начинал прихрамывать на одну ногу и всеми силами скрывал это от дочери, чтобы у той не было повода для лишнего беспокойства. И даже боясь за судьбу молодой и в общем-то совсем не привыкшей к предстоящей  жизни девушки, оставшись с ней, он боялся стать обузой, а не поддержкой. Найти старого алхимика и его "творение" было бы вдвойне проще, чем одну Снэфрид. 

Через пару лет ей придется заряжать кристаллы, и тогда пусть отыщет его. Он дал ей соответствующие указания и все время обязал быть осторожной и беречь себя. В небольшом погребе было все необходимое, чтобы отправится в путь, и даже при неудачном раскладе и долгом отсутствии работы Снэфрид смогла бы протянуть довольно длительно время, если будет экономить. Эш вкратце рассказал ей о близлежащих городах и с чего она могла бы начать новую жизнь.

Он так же не исключал вариант того, что до их следующей встречи он просто не доживет. И в ближайшие планы алхимика входило любой ценой позаботится о том, чтобы даже при его кончине или "исчезновении", она  смогла найти как можно более простой способ зарядить кристаллы, а значит требовался как минимум еще один алхимик, которому он мог довериться, учитывая все обстоятельства и над этим еще предстояло подумать.

Ночью они легли спать, спустя несколько часов Эш ушел. Снэфрид притворялась спящей все это время, потрясенная и разбитая, она тем не менее понимала, как тяжело и ее отцу. Он оставил на маленьком столике свои часы на цепочке.

"Время - самое ценное, что у нас есть. Дорожи им больше всех сокровищ, Снэфрид" - вспоминала девушка его слова, сидя перед зеркалом в полутьме и срезая свои волосы.

На рассвете она написала несколько строк, в небольшом сборнике стихов одного из самых известных поэтов и бардов Фатарии:
Кишащий мерзостью, ты гнил,
Телес полотна ядом отравил,
И сжег дотла, пронзая болью.
Отродье, чрево мне разворотил.

Гомункул перебралась в Таррк. Нашла работу в небольшой аптеке на окраине города, где стала помогать выполнением мелких поручений, собирательством и своими малыми знаниями в алхимии. Снэфрид обратилась в гораздо более замкнутую и закрытую особу, сторонясь мужчин всех возрастов и сводя общение с ними к минимуму.

Тем не менее постепенно вернулась к почти нормальной жизни. Воспитание отца не прошло бесследно, и хоть она и пережила чудовищную травму, воля к жизни и интерес не угасли совсем. Любопытство и тяга к знаниям, новому, медленно разжигали внутри нее размеренное пламя.

Спустя полтора года работы и проживая в новом для себя городе, она начала подозревать неладное. И хотя возможно это ей всего лишь мерещилось, но она вновь видела опасность для себя, боялась что ее найдут или раскроют ее происхождение.

Снэфрид, решив не рисковать и не испытывать судьбу и свои подозрения решила уйти из Таррка. Она объяснилась с хозяйкой аптеки, которая взяла ее на работу. Женщина переживала за молодую девушку с самого приема на работу, была очень добра и даже пустила к себе в дом за очень низкую, условную плату и сейчас, когда та хотела перебраться в большой город, вновь оказала ей неоценимую услугу. Она составила рекомендательное письмо, чтобы хоть как-то облегчить поиск новой работы для своей помощницы, а так же сделала небольшую надбавку к окончательному расчету с Холь. Девушка была искренне признательна и сказала, что в большом долгу перед ней, который дала слово искупить, как только сможет.

Хартад стал новым открытием в жизни Снэфрид. В первый же день она увидела объявление о сдачи крохотной комнаты в доме вдовы и ее маленькой дочери. С самого знакомства отношения с хозяйкой заладились напряженные, та была до жути раздражительной и невыносимой особой, впрочем, гомункул просто старалась не попадаться ей лишний раз на глаза. Проведя с неделю в Хартаде, девушка искала подходящее место работы. Ее накоплений пока еще хватало, но приходилось экономить каждый медяк, на случай чего.