День был безумно жарким, а тяжелый липкий воздух сковывал движения и мысли, отбивая любое желание что-либо делать. Яркие лучи солнца проникали в самые потаенные, темные уголочки поместья министра, лишая любой надежды о спасительной прохладе.
С самого утра герцог Шиллен отменил все сегодняшние дела, объявил неприемный день и блуждал в одиночестве галереями и просторными кабинетами своего имения. Ленар был молчалив и на чем-то сосредоточен. Слуги старались не попадаться ему на глаза, но, если бы кто-то осмелился приблизиться к нему, то обратил бы внимание на стеклянный, абсолютно пустой взгляд лоддроу, который министр даже не скрывал. Его душу терзали ужасные мысли и сомнения – его младшая сестра Аника должна была выйти замуж. Переговоры о марьяже шли уже очень давно – старый Анлар завышал цену за своего отрока, который в будущем должен был занять место отца в Совете Видящих. Ленар, в свою очередь, давил своим положением в обществе и при дворе, не уступая в цене Аники. Это были длительные и утомительные переговоры. В какой-то момент ему начало казаться, что это всего лишь игра, очередная интрига, где люди и последствия – всего лишь буквы на пергаменте. Но, недавно он получил одобрительное письмо, и это стало шоком – Аника покинет его и его дом. Возможно навсегда. Он, один из могущественнейших и влиятельнейших жителей королевства, обязан отдавать свое сокровище, свою любовь, какому-то неизвестному мальчишке!
А затем накатил стыд и воспоминания о тех грязных и противных, известных только ему и Анике событиях, порочащих его чистую совесть. Хотя, совесть давно уже не была чиста, ведь втайне, даже от самого себя, Ленар желал сестру. Он не знал, как выбраться из этого круга и, возможно, свадьба сестры помогла бы разорвать эту бесконечную череду порока и морального падения.
Тем более, предложение было действительно заманчивым и выгодным для рода Шиллен – иметь в своих руках лучших провидцев королевства, это даже не армии орков и не полные золота шахты гномов.
Так герцог  и метался из стороны в сторону. Жуткая мигрень накатила на Ленара, и он приказал принести разбавленного водой вина. Тяжело упав на мягкие подушки дивана, стоящего на огромной лоджии с видом на город, он вслушался в приглушенный шум суеты столицы, свое неровное сердцебиение и щебетанье экзотических птиц, обитающих в его парке.
«Отец поступил бы так же – размышлял Шиллен. - Он бы смог. А я должен быть как он и даже сильнее его. Надеюсь, она меня поймет и простит. Пора.». Министр позвонил в колокольчик.
- Пригласите ко мне Анику, сейчас.

Отредактировано Ленар Шиллен (2013-01-22 10:32:26)

- Ты хотел видеть меня?
От неожиданности, погруженный в себя Ленар вздрогнул. Краски и звуки окружающего мира вновь вернулись к нему, а вместе с ними и тяжесть его решения. Когда Аника проходила мимо, он уловил запах ее духов, который действовал лучше любого афродизиака - по телу лоддроу прокатилась теплая волна, а по спине пробежали мурашки. Моментально за этой волной последовало спонтанное и пьянящее желание…
Затем, душу снова заполонил стыд, сердце сжалось, и мрачные мысли окутали Ленара. Избегая взгляда сестры, севшей напротив, и тихонько выдохнув, он попробовал начать.
- Дорогая Аника, я давно тебя не видел в своей компании, а по поместью ходят слухи о твоем плохом настроении. Да и выглядишь ты, как я вижу, немного бледноватой и усталой. Я бы сказал - немного раздраженной. – Ленар сделал большой глоток вина. Каждое слово давалось безумно тяжело - во рту было сухо и липко. – Возможно, эта жара на тебя так давит? Мне и самому не по себе в последнее время.  На днях я улажу все государственные дела, и мы могли бы вместе съездить в родо…
Взглянув на сестру, министр понял, что все его попытки оттянуть настоящую суть разговора бессмысленны – Аника была единственной личностью, допущенной к сердцу и истинному Я Ленара, которая могла сразу же, в мгновение ока и без лишних усилий, пробиться за театральную маску брата, попутно разгадав его настоящее состояние. И он это знал. Сам факт этой игры был лишен смысла – скорее, это было дело привычки. Ленар встал, сцепил руки за спиной и начал неспешно мерить комнату шагами. Оба поняли, что разговор будет тяжелым и неприятным, поэтому тянуть и накалять обстановку не было смысла.
- Аника, моя дорогая Аника. Ты уже совсем взрослая. Ты умна, красива, обаятельна и пользуешься прекрасной репутацией при дворе. У тебя есть в этой жизни все – слуги, золото, украшения, уважение, мое покровительство, а значит и покровительство королевской семьи. – С каждым шагом и словом голос лоддроу становился более стальным и менторским. – Единственное чего у тебя нет – это семьи. Нет. Я, тетки и дяди, их дети – это семья. Но у тебя нет твоей семьи. Личной. Нет у тебя и того человека, что любил бы тебя, - на мгновение эльф запнулся, - оберегал и именовал тебя своей супругой. Нет, ничего не говори. Пока только слушай. Я дам тебе слово. Ты должна понять, как это для тебя важно. Семья – это те, на кого ты можешь положиться. А кто как не супруг, а затем и дети будут твоей опорой. Гарантом стабильности и счастья. Я уже не говорю о тех жутких сплетнях, что размножаются по дворцу, как крысы в мясной лавке. Я не намерен больше терпеть, хотя и не прямых, но оскорбленных слухов в твою сторону. О твоем одиночестве.
Ленару показалось, что он нашел правильную нить, за которую нужно было теперь активно тянуть, нашел русло. Это предавало уверенности. Сомнения исчезли, а голос приобретал все более покровительский тон – как у его покойного отца.  Министр искренне думал, что Ярмир сейчас гордился бы его поступками и решительностью. Герцог остановился посередине лоджии, повернулся на каблуках в сторону сестры, пристально уставился в ее лицо холодным и, в то же время, хитрым, совершенно не добрым, взглядом и продолжил.
- Аника, тебе пора замуж. Уже пора. Я всегда о тебе заботился. Как о сестре, как о единственной родной душе. Поэтому я позаботился и сейчас – я нашел для тебя идеального претендента в супруги. Мирамон Анлар, ты должна знать его – он несколько раз сопровождал своего отца на королевских балах. Я считаю, вы идеально подходите друг-другу – он хорош собой, молод, статен, красив, умен. Лоддроу чистейших и древнейших кровей. Я уже молчу о его состоянии и будущем положении в обществе. Это тот, кто обеспечит тебя всем необходимым и даже больше!  К тому же, насколько мне известно, он очень не равнодушен к тебе.
Воцарилась пауза, а лицо Ленара приобрело выражение: «теперь ты можешь что-то сказать, Аника. Твое слово. И не благодари меня - все только ради тебя и моей искренней братской любви к тебе».

Если говорить честно, то Ленар ожидал чего-то подобного. Слезы и скандалы не были присущими Анике – вечно гордой, неприступной и властной. Даже когда умер Ярмир, она держалась достойно и сдержанно. Герцог понимал, что факт замужества шокировал сестру, но такое поведение оскорбило его гордость – он глава дома и все обязаны подчинятся ему. Даже она! И если сестра предполагала, что своими действиями заставит брата испугаться, броситься на колени перед ней и начать извиняться, то она категорически ошибалась. Злость и раздражение мгновенно сменили все чувства Ленара, а надежда уладить ситуацию мирным и разумным путем растаяла как иней под безжалостными лучами солнца. Кулаки ледяного эльфа невольно сжались, глаза превратились в две узкие щелочки, а лицо исказил гнев, пытавшийся вырваться наружу. Дорогая и красивейшая ваза пролетела мимо Шиллена и разбилась вдребезг за его спиной. А эта ваза ему нравилась. Звук бьющегося стекла оглушил герцога. Шум города, пение птиц, какие-то слова Аники – все пропало на фоне неистового рычания зверя, пробудившегося в сознании Ленара.
Он практически не прибегал к магии – любую ситуацию можно было решить дипломатическим, порядочным путем, добиться успеха логичными аргументами и выводами. Это понимал Ленар, но не его зверь, бушевавший и разрывавший душу на части, а обиженная гордость, неповиновение и дерзость сестры как нельзя лучше подпитывали его.
В комнате стало темнеть, температура опускалась, вода в нескольких небольших фонтанчиках покрылась тоненькой корочкой льда, цветы в вазах завяли, а птицы, панически забились в своих клетках. Министр поднял правую руку и стена с дверью, к которой направлялась Аника, покрылась толстым слоем льда. Путь отступления был перекрыт.
- Я еще не закончил и, тем более, не разрешил тебе вставать. – голос был пугающим и леденящим душу.
Воздушная волна неимоверной силы вырвалась из руки герцога. Предметы и мебель разлетелись по всей комнате, стекла вылетели из витражей, гобелены и картины попадали, огромная хрустальная люстра ударилась о потолок и грохнулась на диван, где совсем недавно сидел лоддроу, а Анику прибило к замерзшей двери. Мгновенно, ожившие куски льда, как огромные змеи, скрутили руки и ноги девушки, намертво приковав ее к стене. Они сжимали конечности, пытаясь причинить максимальную боль, но не сломав при этом кости.
Стало совершенно темно. Создавалось впечатление, что брат с сестрой находятся в абсолютной пустоте, наполненной лишь холодом и звуками потрескивающего, звенящего льда. Подойдя в плотную к Анике, Ленар поднял ее голову за подбородок и пристально посмотрел в ее глаза.
- Я пожалею? Жалеть будешь тут только ты. Я твой старший брат. Я глава рода Шиллен. Твой глава! И если ты не будешь мне повиноваться, я точно продам тебя как овцу.
С подбородка рука сползла к шее и сильно ее сдавила.
- Ты обязана мне всем, что у тебя есть. Я всегда любил тебя, баловал. Я ни разу тебе не отказывал. И вот теперь такая твоя благодарность? Какое право ты имеешь мне дерзить? Неблагодарная, разбалованная девчонка.

По руке Ленара, крепко сжимающей горло девушки, текли ручейки ее слез. Они капали с обмороженных щек Аники, медленно спускались по кожаной перчатке, постепенно замерзали и превращались в маленькие застывшие льдинки. Огонь ярости, бушевавший в глазах герцога,  мгновенно погас. Его сменил остекленевший взгляд, полный отрешенности и безразличия. Разжав кисть, лоддроу медленно поднес руку к своему лицу и долго всматривался в замерзшие, оставленные слезами Аники, узоры. Казалось, что весь мир и само время прекратило свое существование, и лишь эти причудливые полоски имели какое-то значение.
С каждой слезой Аники, с каждым ее беззвучным словом, зверь Ленара выл и метался в агонии все сильнее. Тысячи ядовитых копий и крюков враз проткнули его тело, принося невыносимые муки, разрывая душу и тело изнутри. Он сам стал себе судьей и палачом. Холод сковал совсем недавно бушующие жаром злости сердце и разум. Только что было предано все, ради чего Шиллен жил. Глава рода не мог поднять руку на свою родственницу, он должен был довести свою правоту авторитетом и логикой. Брат не мог обидеть сестру, дочь своего, столь уважаемого отца. Ленар не мог навредить Анике, ведь он… Он безумно любил ее. Любил больше всего на свете. А сейчас он смотрел на слезы боли и отчаяния. Слезы покорной рабыни, смирившейся со своей судьбой.
Лоддроу начал медленно стягивать с себя злосчастную перчатку, темнота вокруг стала развеиваться, а отдаленный шум жизни вновь пробивался сквозь пелену абсолютной тишины. Вся комната была покрыта тонкой пленкой льда, с потолка свисали сосульки, в клетках лежали мертвые заморские птицы. Солнечные лучи, пробившись через разбитые ставни витражей, отразились в идеально гладких гранях тысячи снежных зеркал, создали сумасшедший и ослепительный хоровод света.
Ледяные змеи начали постепенно таять. Ленар рухнул на колени. Потупив взор в пол, он снова заговорил, но уже совсем другим голосом – тихим, пустым и полным горечи.
- Пойми. Я никогда не желал тебе зла. Я хочу вечно опекать тебя, мою младшую любимую сестренку. Но мое положение обязывает сделать этот поступок. Положение, переданное мне от Ярмира – нашего отца. Этот тяжкий крест выпал на меня.
Герцог Шиллен хотел рыдать, упасть в бездну отчаяния, раствориться в небытие, но его душа была настолько измождена, что он даже не мог выдавить хотя бы одну скупую слезу.
- Люди нашего круга не могут выбирать себе пару по любви или чувствам. Мы обязаны вести вечную войну. Не понятно, зачем и ради чего, но кто-то ее начал, и теперь мы в ней невольные пешки. Эта свадьба состоится, хочешь ли ты того или нет. Но знай. Ты никогда не будешь для меня вещью. Кто из нас больше наказан, ты – которая просто будет временно жить в другом доме, наслаждаться жизнью, путешествовать, тратить деньги семьи и мужа и получать все блага этой жизни, но уже в двойном размере, или я – который оторвал часть своего любящего сердца и выбросил его на растерзание. Надеюсь, ты когда-то поймешь меня и простишь.
Все. Теперь слова закончились. Единственное, чего ему сейчас хотелось, это тепла сестры -  последнего бесценного, и столь необходимого существа в замкнутом, полном обмана, лицемерия и лжи мире Ленара Шиллена.

Отредактировано Ленар Шиллен (2013-01-26 01:05:34)